Автор допил кофе и откинулся на стуле. Потом погрыз ручку, напечатал три строки смайликов и начал крутиться на стуле. Спустя еще десять минут такого времяпровождения, нервы у него сдали.
- Слушай, ну имей же совесть, а?! - возопил Автор, поднимая взгляд к потолку. - Ты работать сегодня собираешься вообще или нет? Когда еще выпадет такой шанс - спокойно творить в одиночестве!
- Не ори, лапочка, - лениво отозвалась с люстры Муза и поболтала в воздухе ногами, едва не уронив Автору на голову туфлю. - Почему я должна работать только тогда, когда это надо тебе? Вот вчера, на сочинении, кто меня учебником прихлопнул, а? Больно, между прочим, еще и прическу испортил. Пф!
Автор стыдливо потупился, подбирая слова для оправдания. Ссориться с вредной вдохновительницей не хотелось.
- Сама понимаешь, мне не интересны эти «Традиции древних шумеров», и вообще обстановка не та! Как я могу творить, когда вокруг стадо баранов скрипит ручками?
- А как я могу работать, когда один баран сидит и клавиши долбит? А?!
- Цыц, женщина, - возмутился Автор, - что тебе еще не нравится? Мне, может, гвоздем по столу свои творения царапать?
Муза страдальчески вздохнула и все-таки уронила туфлю, моментально втянув ее обратно за ленточку. Автор потер затылок и красочно представил, как отрывает Музе крылышки — одно за другим, медленно. Успокоив таким образом нервы, он отправился на кухню за еще одной чашкой кофе — за время его отсутствия крылатая вдохновительница успела стащить со стола бутерброд с колбасой. Вернувшийся Автор еле сдержался от того, чтоб не запустить в люстру кружкой.
- Ну вот, и кофеек горячий, - ласково проворковал он, садясь за стол. - Как колбаска? Мне понравилась, свежая. Ну что, работаем, радость моя?
- Щазз, - прочавкала Муза, роняя крошки на многострадальный авторский затылок. - Не надейся, не задобрил. Фиг бы я этой колбасы допросилась, если б сама не взяла. Ты меня вообще не кормишь, садист!
- Это я еще садист? - окончательно разозлился Автор. - Да кто бы говорил! Ты надоела уже, сил моих нет, паразитка! Все нервы высосала, никакого покоя, только и делаешь — что планы рушишь!
- Эгоист! - фальцетом взвизгнула Муза, взмахнув бутербродом и едва не свалившись с люстры от возмущения. - Это эксплуатация моего труда! Я хочу вдохновлять на стихи! На трогательную романтику! Я напишу жалобу и буду оспаривать распределение, требовать перевода, уж лучше бы я попала к какой-нибудь «ванильной» девочке!
- «Ванильных» девочек тебе подавай?! - взвыл Автор, вскакивая со стула и пытаясь допрыгнуть до люстры. Муза хихикала, давилась колбасой и свешивала ножку, дразнясь. Люстра страдальчески поскрипывала и звенела псевдохрустальными подвесками.
- Правее! Левее! Нууу, почти поймал! Табуреточку возьми, что ли.
- Ну, дождешься ты, моль недоделанная, - прохрипел Автор и устало обрушился на стул. Убедившись, что опасность миновала, «моль» снова с удобством устроилась на плафоне, доедая остатки колбасы и бесцеремонно стряхивая с платья крошки на ковер. Впрочем, тут же подобралась, заметив, как авторская рука медленно ползет куда-то в ящик стола. Муза подозрительно прищурилась, вглядываясь:
- Ты чего там делаешь, а? Если за мухобойкой - не надейся, второй раз этот фокус не пройдет! - Автор зловеще ухмыльнулся и резко выудил из ящика бутылку водки, одним движением скручивая крышку. Муза спала с лица и вцепилась в люстру, мотая головой:
- Нет! Не надо, сволочь, не думай даже... - окончание фразы потонуло в зловещем звоне бутылки об край стакана и бульканье льющейся жидкости. Автор закусил хлебушком и весело замурлыкал какую-то песенку. Второй стакан пошел еще веселее. Муза верещала страшные проклятья, чувствуя, как удлиняются передние зубы и чешется копчик. Через пару секунд мучительно захотелось орешка.
- Так-то, зараза, - злорадно хихикнул Автор, косясь на орущую вдохновительницу. - Хочешь ты этого или нет, а творить мы сегодня будем! И то, что хочу я!
Поняв, что вопли не спасут, Муза приняла единственное верное (да и, по правде говоря, единственное оставшееся) решение — свалилась таки с люстры, села посреди комнаты и заревела. Автор вжал голову в плечи, отставил бутылку и бухнулся на колени, пытаясь преданно заглянуть ей в глаза. Муза демонстративно хлюпала носом, закрывала лицо подолом платья и уворачивалась от попыток погладить ее по головке.
- Уйди, гадина подлая, - тянула она, избивая коленку Автора снятой с ноги туфлей. - Ты меня совсем-совсем не любишь! Не жалеешь! Никакой свободы для творчества, никакого мне общения с себе подобными — вот почему на корпоратив в прошлую пятницу не отпустил? А?! А роман тот почему не прочитал, который вам перед сочинением задали? Он мне даже по аннотации понравился, вдохновения было бы выше крыши, а тыыы! Вредный, нудный....
Спустя пятнадцать минут этого морального прессинга Автор не выдержал и тоже пустил слезу, отгородившись от причитаний вредной дамочки бутылкой. Когда Муза, осознав, что уже несколько минут возмущается в тишине, заподозрила неладное, он уже допивал водку, тихо всхлипывая в уголке.
- Офигел, что ли? - почти спокойно поинтересовалась Муза, деловито подлетая и садясь на компьютерную мышку. Истерику она применяла не в первый раз, но такой исход оказался новым.
- Да я по... подумал вот, - всхлипнул Автор, вытряхивая из стакана последние капли. - Что ж мы собачимся-то постоянно... То ты недовольна, то мне все не так. Люблю я тебя, дура, люблю! Кто ж виноват, что вкусы у нас не совпадают. Хреновый из меня творец, да! И пусть!
- Ну-ну, - Муза подозрительно пристукнула каблучками и погладила его по голове. Тот отмахнулся, едва не свалив настольную лампу:
- Да! Да, так оно и есть, признаю! Я больше никогда не буду писать, ты только иногда залетай, на сочинения... - окончательно раскиснув, Автор уткнулся лицом в стол, продолжая стенания. Муза цокнула языком и перелетела к нему на плечо, подергала за ухо:
- Хватит, эй, будь мужиком! Не уйду я никуда. И творец из тебя не хреновый, а вполне нормальный... А вкусы — ну и фиг с ними, надо и уступать иногда друг другу.
Автор приподнял голову, едва не скинув Музу на пол:
- Правда?
- Правда, правда, - покровительственно закивала она и спрыгнула на стол, продолжая тоном нянечки в детском саду: - Ну что, выдвигай клавиатуру. Про каких там, прости Господи, мужиков жутких ты писать хотел, Раммштайн?
- Раммштайн, - подтвердил Автор и шмыгнул носом. Муза поудобнее устроилась на мышке.
- Будет тебе Раммштайн. Поехали!

Следующие несколько часов тишину в доме нарушало только мерное постукивание клавиш.