Она продолжала беззвучно плакать, крепко закрыв глаза. Она, наверное, мазохистка. Но ей до боли приятны его прикосновения, то, как он держит ее на руках, хотя вот-вот отпустит. Даже его молчание приятно, лишь слышится тяжелое дыхание, сообщающее, что он все еще рядом, что он здесь, никуда не ушел, не испарился, не исчез.
А вот у нее, видимо, начались уже галлюцинации. Он ведь не мог после тех слов, коснуться ее лица? Она приоткрыла глаза, боясь спугнуть марево. Стена слез загородила весь обзор, лишь темный силуэт совсем близко и нежное прикосновение, от которого по всему телу пронесся мгновений холод, а потом обдало кипятком. Это его прикосновения. Это все еще он. Ей не показалось. Он продолжает держать ее на руках, так бережно и нежно, словно, боится уронить. И от этого его объятия еще бесценнее, еще слаще, еще желаннее.
- Кэсс, - какой-то тихий шепот, будто дребезжит в окнах ветер, словно, и не он говорит, не Ирвидо, потому что до такой степени волноваться нельзя. Да и чего ему волноваться? Тому, что он ее сейчас отпустит? Ах, да… Она же такая, что еще и грохнуться может. Ну, вот, обременила собственным телом, в то время как хотела его подарить, как нечто бесконечно драгоценное, хотя бы ей.
Мягкие прикосновения обожгли своей неожиданностью и нежданностью. Но это без сомнения его губы, такие мягкие, такие горячие и в тоже время так алчно зовущие ее. Но она должна сдерживаться. Она не имеет никаких прав на этого человека, но пусть их уединение продлиться еще немного, хотя бы чуть-чуть.
- Кэсс, не плачь...
Из его уст слова звучат так просто, так безумно просто, что хочется заплакать еще сильней. Ведь она не в состоянии, даже когда он вот так держит ее, а она продолжает, как маленький ребенок, жаться у него на руках. Он несет неподвластный для нее страх другим существам. Почему же ей, Кид, он несет такое безграничное доверие и покой? Почему с ним ей спокойно? Какая разница, что подумают другие? Она ведь с ним. Сейчас с ним, и не будет плакать, если он так просит.
Заставляя себе, Кэссиди сглотнула в очередной раз подступивший ком, слабо кивнула и попыталась успокоиться. Вытирать слезы собственной рукой не понадобилась. Его губы продолжать собирать ее слезы, как будто росу с лепестком в утреннем тумане. Это было так приятно, что в этих ощущениях захотелось раствориться до конца, безотказно, бездумно.
- Я люблю тебя... И ни за что не отпущу...
В ту же секунду ручка метнулась и легонько ударила его по груди, а потом безжизненно, словно, той силы, которая побудила ее к этому, уже не было, медленно сползла вдоль, обратно туда, поближе к сердцу, которое вот-вот лопнет.
- Не ври мне… - тихо прошептала она, поджав губы. Она знала, что он уйдет, что бросит ее, что не сможет быть рядом, зачем только делать ей больно? – Не ври мне, слышишь? – ее голос звучит до одури хрипло, посажено, будто она при смерти. – Только не это… Я не выдержу… - так же слабо произносит ее голос и замолкает.
Кэссиди сама удивлена, откуда у нее нашлось силы для такого эмоционального толчка, ведь сейчас, внутри, от постоянных прикосновений и в тоже время осознания неизбежной разлуки, все пылает, замерзая в холоде. Странное сочетание, но Кид относится, как раз к людям такого типа, у которых внутри все возможно.
Она не заметила, как они переместились к кровати, только почувствовала легкое головокружение, потому что ее насильно посадили. Да, конечно, ведь ей так скоро нужно уходить, а она, дурочка, и забыла, вновь задремав у него на руках. Кэссиди стоило немалых усилий открыть глаза в наступившем молчании. Она все еще боялась, но этот страх понемногу начал придавать ей сил. Когда тебя зажимают в угол, действует принцип пружины – ты собираешься с духом и даешь отпор, неважно, каков будет итог. Главное найти силы. Вот и Кид. Она уже понемногу могла держаться, более уверенно фокусируя взгляд на его лице, которое светиться, как лампочка Ильича. Ее же бровки хмурой дугой собираются на переносице. Неожиданное приближение его лица, а ее руки упираются ему в грудь, запрещая сократить расстояние, в то время как ее, так и тянет сделать это.
- Кэсс, подари мне еще один поцелуй?
Эта мысль давно жгла ее мозг, а он сам просит, так просто, так легко. У него вообще, видимо, все легко и просто. Что это? Обида? Да, наверное, это обида. Но она не может сказать «нет» собственным желаниям, которые, пусть так ненадолго, но все же сливаются воедино с его просьбами и, быть может, желаниями. Она убрала руку, кладя похолодевшие ладони ему на грудь, ощущая, как по нему тут же пробежала дрожь, а руки понемногу согреваются. Посмотрев ему в глаза, она лишь слабо улыбнулась, приблизилась и неуверенно коснулась его губ своими. Глаза закрылись, а брови снова сжались как-то болезненно, ведь она снова ощутила эту мучительную истому, растекающуюся лавой по всему телу. От нее так больно, но при этом так мучительно приятно. От подобного осознания ее поцелуи становятся немного настойчивее, словно, жаждут ответа, реакции на себя, в тоже время слегка покусывая нижнюю губу.

Отредактировано Cassidy (2010-05-10 19:13:22)

- Ты выдержишь.
Опять. Он говорит это с такой простотой в голосе, что она готова поверить. Да, да. Почти готова. Вот-вот, и голова пойдет по кругу, а она забудет все, только одно обещание данное ему, что она выдержит – и больше ничего. Следовать той цели, которую она поставила, исполнять данное ему слово. Смысл жизни? Почему бы и нет. Чего стоят его прикосновения, такие теплые и ласковые, что хочется превратиться в рукоять меча Венца. Ведь своим Клеймором он бесценно дорожит, и когда он убивает противников, они не просто меч и хозяин, они едины. Как она сейчас с Венцом. Ну, может не совсем так…
- Ведь я теперь всегда буду рядом, - она подняла на него свои зеленые глаза и попыталась заглянуть в душу.
Получилось ли? Но казалось, что Ирвидо сам верит в то, что говорит. Он так заботливо гладит ее по волосам, что она опять испытывает это странное чувство. Когда же она сможет наслаждаться его прикосновениями открыто? Без легкого недомогания по всему телу? Такому сладкому, и все же болезненному? Хочется сказать что нибудь, что-то, что так же согрело бы Венца, как его ласка к ней. Любовь ли? А разве такое бывает? Но влечение нестерпимо, особенно сейчас, когда он так жарко целует ее.
- Конечно, будешь, я тебя сама уже никуда не отпущу, - разомкнув уста, проговорила Кэссиди горячим дыханием прямо ему в ухо, - не сегодня. Не сейчас, нет, ты никуда не денешься, - закончила она, потершись щекой, а губами нежно захватывая мочку уха и тут же ее отпуская.
Когда Ирвидо опять приподнялся с ней, Кэссиди по наитию обвила его пояс ногами, скрестив их в щиколотках у него за спиной, а руками обхватив шею. Этот маленький поступок для самой Кид значило проявление чувства собственности. Мое. Никому не отдам, руками не трогать – злая хозяйка. Называйте, как хотите. Как кому удобней, смысл от того не меняется. Пусть их чувства запретны, находятся под строгим табу, но от этого они кажутся еще таинственнее. Маленькая тайна только для них двоих. Никто больше о ней не узнает. Кэссиди прикусила губу, лукаво улыбаясь самой себе. Странное ощущение испытывала эта юная люди, мало что знающая о понятии секса. Звучит то оно, конечно, пошло и приятно смакуется на губах, но что оно собой представляет?
Его прикосновения были дразнящими именно своей мимолетностью, что заставляло Кэсс испытывать самую разную гамму чувств – от обиды до сладкого искушения. Вообще, всё, что сейчас испытывала Кэссиди, можно было описать словами «сладко» и «зазывно». Она на секунду отвлеклась от изучения новых ощущений, прислушиваясь к тишине за дверью. Припоминая, что Ирвидо закрыл за ней дверь на ключ, она немного успокоилась, вновь погружаясь в свои эмоции. Его теплые руки уже успели забраться к ней под платье, от чего по лицу пробежала лукавая улыбка. Кид закусила губу, руками блуждая по торсу, плечам, пальчики забрались в длинные волосы и запуталась там, приблизив его лицо к своему. Она снова посмотрела ему в глаза и улыбнулась, после чего поцеловала в подбородок, щеку, провела губами по линии скулы, вниз, под подбородок, где кожа на шее такая нежная, и бешено бьется сонная артерия, потому что сердце Венца отбивает чечетку. Сердце самой Кид сейчас находилось, будто, в руках ее учителя. Новое движение, очередная ласка, вот он снова пробежал пальцами по такой восприимчиво разгорячено коже, а уста ее приоткрылись в шумном выдохе.
Тут же она ощутила, что ее прижали к кровати, потому что Ирвидо буквально лег на нее, не до конца вжимая в кровать, и тут же новые чувства ударили в голову, забились в мозгу, как дикие звери. Да, ее поймали, ей уже никуда не деться, и ничто не спасет ее.
Господи, да я же мазохистка, появилась и тут же затерялась глупая мысль, имеющая под собой не абы какую сильную почву.
Ладони такие нежные, ласковые, но хочется буквально, чтобы он взял ее всю, сразу, в одно мгновение, и время ожидания вновь приносит эти мучительные сладкие ощущения, которых Кид раньше не испытывала. Какие бабочки в животе? Тут же целый вулкан, проснувшийся после долгой спячки. Слишком оживленно Кэссиди откликается на каждое его прикосновение. Слишком хорошо, слишком приятно.
Кэссиди приподнялась на локтях, отодвигаясь чуть назад, к изголовью, и поманила Венца за собой. После того, как парень приблизился, она снова легла на спину, желая в очередной раз быть придавленной его телом, таким сильным, властным, которому она не сможет сопротивляться. Ножки она уже удобно умостила на его бедрах, а руки своими холодными пальчиками поглаживают его спину, иногда цепляя ноготками и оставляя чуть заметные следы на коже. По его выражению лица она видит, что ему нравится, и ощущение того, что она делает ему приятно, удваивают ее собственные эмоции. А губы вновь тянуться к его губам, словно, уже успели истосковаться, соскучиться. Нет, они тянуться за новой дозой, подпиткой, новыми ощущениями, ведь каждое его прикосновение, поцелуй, взгляд отзываются тысячами сладких откликов в ее душе и теле, которое рвется к нему навстречу…

Отредактировано Cassidy (2010-05-10 23:36:44)

Его глаза горели в наступившей темноте. Кажется, именно так выглядят хищники, когда они на охоте. Его взгляд пылает безумием, в котором Кэсс сгорает так скоро и быстро, но все равно ощущает приятный сгусток, который сначала был в сердце, потом переместился в голову, запутывая все мысли, а теперь, преодолев солнечное сплетение, толчками шел вниз живота.
Стоило Венцу отстраниться и окинуть Кид оценивающим взглядом, перед этим обжигающими прикосновениями оголив ее плечо, как она тут же ощутила озноб, будто от ломки, который распространялся в ней с неуловимой скоростью, да так, что глаза ее выросли в размерах. Мысль, что он собрался уйти, снова проснулась и окатила девушку ледяной волной ужаса. Но его наглая и такая манящая ухмылка приободрила и даже успокоила ее, а прозвучавшие в тишине слова лишь в ответ заставили улыбнуться.
- Похоже, я сделал ужасную вещь... Я разбил сердца всем парням этой  "Колыбели". Самая красивая и желанная студентка всех факультетов уже в моих объятьях...
Густой румянец тут же ударил с новой силой, придавая лицу наивное ребячество, а глазам неповторимый блеск.
- Ты преувеличиваешь, - пробормотала она, после чего завалилась на спину, так как разъяренный Ирвидо буквально накинулся на нее, как дикий зверь.
И ей нравилось ощущать себя жертвой. Такой беззащитной, но уверенной в том, что ее не обидят, не тронут, а только помогут разобраться, что к чему. Пусть манера обучения и будет далека от понятия «толерантный» и «послушный». Нет, господин преподаватель далеко не такой. Ему приходиться быть тем, кем он не является. Вся эта напускная вежливость, учтивость, ехидная улыбка, замаскированная в полный уважения взгляд. Кто знал его настоящего? Охотника до мозга костей? Властелина оружия? Такого же хищника, немногим отличающегося от тех, за кем он охотился? Вряд ли их было много, а кто и был, уже давно канули в Лету, прозябая в деревянных ящиках в земле. Сейчас он был с ней. И никто ей не был нужен, так как был нужен он. При этом она хотела заставить его желать ее так же сильно, как и она сейчас хочет его. Только в своем желании она не знала нужных рычагов и точек. А он похоже знал. Его горячие губы странно действовали на Кэсс. Раньше она такого не испытывала, и голова шла кругом, даря сладкий вкус наслаждения. Да, этот учитель преподаст ей самый настоящий урок, лекции которого надолго останутся с ней.
Когда он стал изучать ее тело губами, Кид широко распахнула глаза, почувствовав, как сердце вдруг с необузданной скоростью забилось в сладкой истоме прямо о клетку ребер. Было больно и в тоже время мучительно приятно. У него такие до одури горячие губы.
Это невыносимо… закусывая в улыбке губу, подумала Кэссиди, а когда поняла, что осталась без верхней одежды, так же как и без нижней, опешивши, приподнялась на локтях.
В ту же секунду по телу пробежала странная дрожь, а голова закружилась. Его руки легли на ее бедра, второй волной подкосив локти, на которые она опиралась. Третья же волна смела ее подчистую. Внизу, под покровительством губ и языка Ирвидо распускался новый цветок, приносящий самую разную гамму новых ощущений, от которых тоненькие пальчики Кэсс сжали простыни, пока не побелели от боли, а спина выгнулась дугой. Глаза ее плотно сомкнулись, а с припухших губ слетел сладкий, тихий, но долгий стон. Она заметалась по кровати робко, не отдавая себе отчета в том, что происходит. Она вообще с трудом осознавала, что случилось, но ей хотелось еще.
С трудом приподнимаясь на дрожащих руках, она потянулась к нему. Она руками обвила его шею, ногами - пояс, и потащила к себе. Пришлось очень хорошо потрудиться, чтобы оказаться сверху этого силача, но вот он уже уложен на обе лопатки, а она склонилась к нему, заглянула в глаза и, не дожидаясь очередных объятий, прильнула к губам. Ей так нравился вкус его губ. Он был таким особенным, неповторимым. Их мягкость необычно сочеталась с грубостью его образа. И ей хотелось показать, что она тоже может заправлять этой лавкой. Пусть и не с таким мастерством, как и он. В конце концов, она бродит по этой земле в несколько раз меньше отведенного ему и прожитого им срока. Пусть делает скидку.
Отрываясь от губ, она вдохнула аромат его кожи, касаясь разгоряченными губами скул и щек, покусывая мочку уха, и шепча какие-то несвойственные ее характеру слова, полные пылкого смысла и безумного желания: взять ее здесь и сейчас, иначе она сойдет с ума, и сгорит в том пламене, что уже успел разгореться. Тем временем, ее руки уже скользили по его торсу, куда следом устремились и губы. Мягкая и нежная кожа шеи, которую она, не удержавшись, даже укусила, оставляя розовые следы, ключица, грудь. Ладони сжали его плечи, оставляя следы, а язычок скользнул по соску. Она тут же ощутила, как сердце его пропустило удар, лишь лукаво при этом улыбаясь. Губами коснулась одного, водя по нему кончиком языка, пальцами тем временем безжалостно играясь с другим. Она не имела понятия, что из этого выйдет, но ей нравилось делать это. Покрывая его грудь поцелуями, и возвращаясь к лицу, к губам, она снова взглянула на него с мольбой.
В конце концов, он здесь учитель. Она лишь студентка. Вот пусть и учит, показывая все на своем примере. А она будет послушно запоминать, и отдавать свой мозг его лекциям. А вот тело и душу только ему, Ирвидо Венцу, больше никому. Да. Сегодня она сможет узнать всю суть существа по имени Феникс. Он сгорает в собственном пламени, возрождаясь из пепла? Сегодня Кэссиди Кид тоже сгорит в этом пламени, она не сомневалась в этом, причем понимала, что один костер уже забрал ее. Дело за главным. Самым приятным.
Очередной поцелуй, нервная дрожь в коленях, а тоненькие пальчики рвутся избавить его от остатков одежды…