<-- Коридоры и лестницы
Мой дом – моя крепость, гласит всем нам известная пословица. В своем доме человек должен чувствовать себя в безопасности, в защищенности, но Шо почему-то этого спокойствия не ощущал. Как можно верить в то, что тебя спасут от всех невзгод четыре картонных стены? К ним и прикоснуться-то страшно – вдруг комната развалится. Однако впервые за долгое время, стоило Ямате перешагнуть порог комнаты, как параноидальный страх, достигший своего пика, отпустил брюнета. Идя по коридору, он не замечал, как позорно ускоряет шаг, в тайном желании скорее оказаться в своих покоях. Он и сам не понимал, чего боялся. Наплевательски относясь ко всему вокруг, как же странно было почувствовать в себе всепоглощающий страх, да еще и из-за такого пустяка, как бессознательный ученик у него на плече. Вампир лишь в глубине души понимал, что боится разочаровать своего Учителя, положившего немало лет на его обучение.
Юноша на плече Яматы мирно сопел. Мужчина уже не различал, спит он, или все еще не пришел в сознание. Главное, - жив (все-таки отвечать за сохранность жизней учеников – его основная обязанность), а остальное не важно. Глядя на ушастого мальца, ему положено было ощущать щемящую сердце заботу или нежность по отношению к Фукушико, но не дали ему боги того, что именуется отцовским инстинктом. Он чувствовал лишь раздражение от того, что этот кицуне так нагл и так юн. Раздражение было не таким сильным, как в коридоре, мужчина мог вполне совладать с собой.
- Внимание, пассажиры, конечная, - гнусаво объявил Шо, снимая тело со своего плеча и бросая его на кровать, лицом в подушки. «Авось повезет, и он задохнется...» Противоречивые мысли буквально разрывали брюнета, и он никак не мог понять, что же сильнее: желание убить или все же желание остаться на месте преподавателя. После недолгих перепалок победило последнее.
«А ведь я в его возрасте был таким же...» - усмехнулся вампир, разматывая клетчатый шарф. Аккуратно сложенный, он сразу же был убран в шкаф. Мужчина придерживался принципа «либо сейчас, либо никогда», а потому сразу же убирал все вещи, не желая разводить в комнате бардак.
В комнате было жарко, или же это ему только казалось? Ямата стянул еще и водолазку, повесив ее на дверцу шкафа. Взявшись за плечо, на котором раньше лежал Фукушико, он с хрустом размял его, ощущая легкую боль. Расправив плечи и выпятя грудь, он прошел к окну, потягиваясь.
На улице была еще глубокая ночь. Луна светила высоко в небе. Шо казалось, что даже сквозь плотное стекло он чувствует кожей приятное дуновение осеннего ветерка, обжигающего кожу своим холодом. Он распахнул окно и сразу прикурил уже вытащенную сигарету. Травить себя никотином вошло в привычку, в нужду, встало на равнее с ежедневной необходимостью в пище и сне. Каждая затяжка дарит приятную легкость всему телу, что оно практически не ощущается. Ты словно бы не идешь, а летишь. И это так пьянит.
«Тоже поспать, что ли... - Покосился на удобно устроившегося на его кровати малютку-кицуне. - Все-таки утром на собрание...» - И как бы в подтверждение своим мыслям он зевнул, широко раскрывая рот. В ту же секунду не скуренная еще и на половину сигарета была выброшена в окно. Снятые кеды были не совсем аккуратно запнуты под кровать, куда тут же шлепнулся наш декан. Пружины в матрасе тихо застонали, прогибаясь под немалым весом Яматы. Пихнув мальчишку, раскинувшегося на всю постель, в бок, чтобы тот подвинулся, он заложил руки под голову и, смотря в белоснежный потолок, стал ждать прихода доброго дядюшки Морфея.

Отредактировано Shou (2011-10-07 19:25:05)

Он уже и забыл, когда в последний раз нормально спал. Обычно он жил по вампирскому расписанию (днем спим, ночью бодрствуем), но теперь, будучи деканом факультета огня, приходилось перестраиваться. Не мог же он у всего факультета ночью занятия вести? Несколько дней подряд он не спал вообще, бодрствуя и днем и ночью. В те дни он был безумно злой и мог броситься на первого встречного, разорвав его в клочья. Позднее организм мужчины взбунтовался, и он решил днем урвать хотя бы по часу для сна. Настроение это не изменило, но хотя бы трястись как бешеный перестал. Сегодня же он не спал вообще, проведя весь день в волнительных раздумьях насчет того, как же именно он будет вести занятия, что скажет (если вы думали, что он не может волноваться из-за таких вещей, то вы глубоко ошибались). Теперь, наконец, пребывая в состоянии душевного спокойствия, он начал проваливаться в сон.
Наверное, на этой чудесной ноте и стоило закончить наш рассказ, если бы сон бедного Шо не был потревожен наглым кицуне. Когда мужчина уже видел радужного пони, Фукушико приспичило прижаться к нему, сложив свои ледяные руки ему на бок. В брюнете никогда в жизни не было такого сильного желания начать нелестно отзываться об окружающих. Наверняка было желание и задушить наглого ребенка, но тело было словно ватное и поднять руки стоило бы ему многого.
«С-сволочь». - Закусил губу Ямата. Поведя плечом, вампир попытался стряхнуть с него светловолосую голову, но наглец словно приклеился, упорно не желая сползать. Даже пальцы мальчишки, сомкнувшиеся на его талии, невозможно было убрать. Из груди декана донесся глухой рык, как высшая степень отчаяния. Конечно, спать в подобном положении он не собирался. И вовсе не потому, что случайный гость может подумать невесть что. А потому, что его это дико раздражало.
- Проснись, придурок, - силясь сохранить привычно холодный тон, сказал Шо. Пробуждение кицуне было его единственным спасением.
Попытки отодрать от себя наглого лисенка не прекращались. Упершись ногой в колени мальчишки, брюнет стал отталкивать его от себя, но, заключенный в крепкие объятья, он тащился на другую половину кровати следом за Фукушико.
- Ну вставай же, идиот... - сказал обессиленный Ямата, уже практически смирившись со своим положением.

Как бы мужчина не старался, Фукушико упрямо льнул к нему. Как бы брюнет его не отпихивал, паренек все равно прижимался к его груди. Ему уже надоело бороться. Он просто решил вынести эту пытку и потом, когда кицуне проснется, хорошенько отыграться. В голове Яматы созревал злобный план по длительному мучению с последующим убийством мальца. Если прислушаться, наверняка можно было услышать, как скрипят туго поворачивающиеся шестеренки в его мозгу.
Шо покосился на мирно спящего и пока еще ни о чем не подозревающего мальчишку. Вид у него был до невозможности безмятежный. Приподнятые вверх брови делали его лицо по-детски наивным, тень от длинных пушистых ресниц падает на пухленькие розовые щечки, а эти соблазнительно приоткрытые губы... ах, эти губы... Мужчина невольно задался вопросом, так же они сладки, как и шея кицуне. Словно бы поняв, о чем думает Ямата, одно из острых ушек дрогнуло, как бывает, когда чувствуешь опасность где-то совсем рядом. Декан положил руку на это самое ушко, погладив его острый кончик большим пальцем. В этот момент Фукушико открыл один глаз.
«Так, ну-ка отставить педофилию! - закричала совесть, заставив его резко одернуть руку. - Отвали от ребенка, извращенец старый!» - прозвенело в голове.
Мужчина поспешил придать своему лицу привычного безразличия, и лишь в чуть потемневших глазах появился доселе невиданный блеск.
- Почему от тебя пахнет табаком? - спросил малыш-кицуне. Спросони его голос звучал не так визгливо, как в коридоре, а как-то особенно сладко. Наслаждаясь этим звуком, он не сразу понял суть вопроса, но именно она заставила брюнета недовольно нахмуриться чуть позднее.
- С каких это пор мы с вами на ты? - Напустил на себя строгости Ямата. Все-таки надо когда-то начинать вживаться в роль строгого декана. - Я бы на вашем месте не наглел, молодой человек. Вы сейчас не в самом выгодном положении...
«Вот оно, мой шанс». - Стряхнул брюнет со своего плеча кицуне.

Отредактировано Shou (2011-10-08 11:16:57)

Уже полностью отчаявшийся мужчина получил то, чего так упорно добивался – свободу пространства, свободу действий. Но какой ценой? Слушать гневную тираду разъяренного малыша еще хуже, чем если бы он продолжал мирно сопеть у вампира на плече. Плечо, конечно, по прежнему безумно ныло, но оно не сулило Шо неприятностей в виде увольнения и не клеймило его позором на всю жизнь. И навряд ли кому-то будет интересно выслушивать доводы новоиспеченного декана, когда существует неоспоримое доказательство – укус. Пускай он совсем небольшой и больше похож на две небольшие царапины, но... это же укус! Факт остается фактом и ничего тут не изменишь.
Самое время было бешено метаться по комнате из стороны в сторону, пытаясь вдолбить в светлую голову Фукушико, что жаловаться директору – не самый лучший вариант. Однако станет ли слушать его упрямый мальчишка, считающий, что никто из старших ему не указ? Брюнет хмыкнул. Конечно же нет. Значит, подход к этому делу нужен иной.
Чуть приподнявшись на кровати, Ямата достал из-под спины огромную черную подушку и, прицелившись, швырнул ею в ноги кицуне. Коварная материя врезалась ему под колени, заставив пошатнуться, а там уж скользкий пол сделал свое дело. Поскользнувшись, паренек упал на пол и, по счастливой случайности, не расшиб голову о пол, так как она приземлилась на еще одну подушку, ранее спихнутую самим же Фукушико на пол.
«Ох, дети... дети... всегда с ними столько мороки...» - покачал головой декан, лениво поднимаясь с кровати. В походке мужчины была поистине кошачья грация, присущая только ему. Ни одного лишнего движения, тело точно знало, что ему надлежит делать; все очень плавно, тягуче, несколько медлительно и величественно, так ходя короли, дабы позволить своим подданным сполна насладиться представлением.
Нависнув над мальчишкой, распластавшемся на полу, брюнет уперся рукой в его грудь, дабы кицуне не смог убежать раньше времени.
- Прекращай истерить. - Шо злобно сверкнул глазами. Таким взглядом можно было убивать, имей он физическую силу. - Никто тебя не насиловал. Я просто принес тебя сюда, поскольку не знал, в какой комнате ты живешь. Советую не орать – могу и придушить. А теперь заткнись, ляг в кровать и спи.
Уверенный в том, что шансы наглеца сбежать равны нулю, вампир прошествовал к приоткрытому окну, доставая очередную сигарету. Прислонившись спиной к стене и запрокинув голову, выпустил тонкую струйку серого дыма и тут же разогнал его рукой.
«Вот тебе и поспал».
ОФФ: действие с падением отписано с разрешения Фукушико.

«Ведёт себя как беременная девка», - не удержался от укола мужчина, затягиваясь. Истеричные вопли Фукушико привели к тому, что у брюнета начинался нервный тик. Нижнее веко правого глаза стало заметно подрагивать, но в целом выражение лица оставалось спокойным. От него так и веяло отчужденностью. Такая энергетика заставляет даже людей держаться от него подальше, но почему же маленький лисёнок упрямо добивается его внимания? «Сам не знает, чего хочет».
Правильно говорят, наглость – второе счастье. По идее, маленький кицуне должен быть наполнен этим чудесным чувством через край, оно должно литься из него и понемногу передаваться Шо. Не всегда происходит то, что должно произойти. К примеру, ушастику надлежало лечь в кровать и послушно ждать прихода сна, но то ли зверь внутри малыша просто взбесился, то ли мальчишка просто из вредности решил доканать декана. Он отнял у него самое дорогое и самое любимое – сигарету. И это было последней каплей.
Казалось бы, в чём проблема? «Шо, просто возьми новую и скури её!» - наверняка крикнули бы вы, оказавшись рядом. Только нет больше сигарет. Кончились они.
Ямата шёл к постели, и голове его приятно звучал похоронный марш. Мужчина даже начал тихонечко насвистывать его, но путь был недолгий, и насладиться моментом не удалось.
- Ваши желания совершенно меня не заботят. Это моя комната, я вправе делать всё, что захочу.
По идее, теперь вампиру надлежало топнуть ножкой, как маленькому капризному ребёнку, качающему свои права. Но раздражённый мужчина решил обойтись простым ударом кулака по тумбочке. Звук удара противно резал слух, точнее, придавливал его тяжёлой бетонной плитой.
- Всё ещё настоятельно рекомендую вам отвернуться к стенке и захрапеть, иначе я за себя не отвечаю.

Фукушико не понимал, что своими насмешливыми словами выразил правду, которую мужчина так упорно отгонял от себя. К малышу его притягивало словно магнитом, и отпускать его не было никакого желания. Но разве мог он приказать маленькому кицуне остаться здесь? Единственное, что он мог, упорно настаивать на то, чтобы паренек остался с ним, прикрываясь уставом и восьмичасовым отдыхом, что положен детям. Но это проявление заботы, чувства, которое ему испытывать, а тем более показывать, не положено. Не зная как быть, Шо растерялся.
«С детьми всегда так сложно? - спросил Ямата у кого-то нам неизвестного, возводя взгляд к потолку. Ответа на его вопрос не последовало, потому мужчина со вздохом опустил голову. - У меня никогда не будет детей».
Вампир вздрогнул, когда периферийным  зрением заметил подползающего к нему Фукушико. И снова почувствовал себя уязвленным, потому что ничего подобного не ожидал. Мальчишке надлежало лежать на кровать, с благоговением и страхом смотря на декана и ожидая своей участи. Да только кто сейчас делает то, что ему положено?
- А в глазах видится все же и то, что вам приглянулись мои уши. А хотите попробовать их на ощупь?
Заманчивое предложение вызвало у брюнета легкое покалывание в животе и слабость в ногах. В голове крутилась мысль, что коварный малыш наверняка что-то замыслил и связываться с ним себе дороже, но Шо было плевать. Повернувшись к Фукушико всем телом, вампир пристально смотрел ему в глаза, зубами стягивая перчатки с рук. Бархат, приятно ласкающий кожу, что пеленал руки мужчины, призван был уменьшить область соприкосновения с другими людьми, тем самым уменьшив количество раздражающих факторов Яматы. Сняв, брюнет бросил их на тумбочку и сделав еще шаг, приблизился к лисенку еще больше, поставив колено на кровать, для дополнительной опоры. Взяв его за подбородок так, чтобы он упирался в ладонь мужчины, а пальцами сжимая скулы, вампир приблизил его лицо к себе. Коснулся губами губ кицуне, шепча:
- Я хочу коснуться не только твоих ушек. - Поцеловал негодника в нижнюю губку, чуть прикусывая ее. - Но ты навряд ли мне это позволишь. - Его губы тронула легкая улыбка, больше похожая на оскал довольного дикого животного.

- Я обещаю подумать над этим, - кивнул брюнет. Он был приятно удивлен, хоть слова кицуне немало смутили его. Такие проникновенные и серьезные речи достойны умудренного годами старика, чей тяжкий груз тянет хрупкие плечи к земле, но никак не ребенка, которому должно быть безрассудным, беззаботным, безбашенным. Шо успел заметить проблеск горечи, безграничной усталости ото лжи в глазах маленького лисенка. Жалость к мальчишке больно кольнула в сердце.
Мужчина никогда не пытался проявлять благородство. Но как же быть, когда так хочется исправить ошибки прошлого и подарить Фукушико то тепло и любовь, в которых он так сильно нуждался?
Ямата не слышал подколов не в меру расшалившегося негодника. Он уже позволил себе достаточно, теперь черед декана отплатить ему тем же. Рука обвивает тонкую талию лисенка, резким движением прижимая его крепче к телу вампира, так что и вдох сделать трудно, почти невозможно. Тонкие длинные пальцы сминают ткань кимоно на пояснице юноши, не решаясь опуститься ниже. Плавно, медленно, аккуратно, словно бы держа в руках самую дорогую в мире вещь, брюнет опускает Фукушико на постель и сам забирается на нее, снова нависая над мальчишкой. В его прохладных ладонях тут же оказывается горячая рука лисенка, которую так мужчина старательно покрывает поцелуями до самых кончиков пальцев.
- У тебя есть еще возможность уйти. - От волнения и сильного желания голос Яматы звучал чуть хрипловато. - Заставлять тебя я не собираюсь. - Не удержавшись, он заглянул в карие глаза мальчишки, но не увидел в них ни страха, ни благоговения, которые должны испытывать по отношению к «богам». Мужчина отметил это с облегчением. Больше всего он боялся видеть именно эти эмоции. Ему хотелось, чтобы лицо Фукушико исказила вовсе не боль или страх, а сильное желание и страсть.
«Маленький мальчик, упрямый, как баран. Добивается всего напором, нахрапом и сразу. А ведь даже имени моего не знает…»
Пальцем зацепив край ворота кимоно, брюнет спустил его с плеча кицуне. Поцелуями он поднимался вверх, оставляя на коже влажные следы. Легкие, ненавязчивые, почти невесомые. Лишь когда под губами вместо ровной и гладкой кожи почувствовалась засохшая кровь, вампир, словно бы в извинение, прихватил ее губами и чуть пососал, оставив легкий, быстро сходящий алый след. А руки уже нетерпеливо развязывали пояс кимоно.
- И как же зовут моего змея-искусителя? - нелепый вопрос пробудил в Ямате желание провалиться под землю. Все-таки уже и поцеловаться успели, уже и в постели лежат, а познакомиться толком не смогли. Глупо как-то выходит.

Отредактировано Shou (2011-10-16 21:08:28)