Его часто боялись не только дети, но и взрослые. Но он все равно продолжал удивляться. Этот глупый оптимизм. Авось в людях проснутся лучшие какие-то чувства, и они перестанут обращать внимание на не таких людей как они. Мечтать не вредно, как говорится. С каждым днем юноша все больше в этом убеждался, и постепенно убивал весь свой оптимизм. «Вот скажите мне, что во мне такого страшного? Если бы я ходил с завязанными глазами, или с одной линзой, никто бы и слова не сказал. Никто бы и внимания не обратил на такого уникума как я. Если, конечно, я бы случайно не спалил чью-то квартиру. Но об этом позже! Как же меня все это бесит…» Глубокий вдох. Выдох. Да, так он себя, пускай и немного, но успокаивал. А если он выйдет из себя, то. Нет, я лучше промолчу. Ибо это будет не литературно. Так вот, мы немного отвлеклись от общей мысли. Как только эти ученики младших классов убежали, сверкая пятками, юноша заметил одну особу, которая, пускай и поверхностно, но интересовала милорда. Да, девушка эта была с интересным характером, как он мог для себя вычислить по своим  скромным наблюдениям. А раз у нее был такой занятный характер, надо ее изучить. А для того чтобы ее изучить, нужно заставить ее по-разному реагировать на поведение Милорда во время разговора. Он ни в коем случае не издевается над вами, дорогие жертвы, он вас изучает, ни более, ни менее. Да, изучает, вот такими вот садистскими способами. Привыкайте. Хмыкнув, он снова уткнулся носом в книгу, на сей раз, стоя на месте. Смотрю в книгу, вижу фигу. Вот эта народная мудрость сейчас очень подходила под описание ситуации. Деймос просто смотрел в книгу, не читая текст и не задумываясь над его смыслом. До следующего урока оставалось много времени. А у него было времени еще больше. Должником он не являлся, ни по каким предметам, и имел полное право появляться только на контрольные, зачеты, и прочую ерунду. И раз у него было много времени, он надеялся развлечь себя хоть чем-нибудь. И эта девочка идеально подходила под описание его новой «жертвы». Вот поэтому он и стоял на месте, делая вид, что читает. Ибо когда эта юная особа подошла ближе к нему, француз быстро захлопнул книгу, убирая онную в свою сумку, которая висела у него на плече. Юноша оскалился в ехидной улыбке, наблюдая за этой смелой девочкой, которая решилась подойти первой к тому, кого в обществе называли монстром. И о чудо, это существо еще и заговорило первое. И слова ее ему не шибко понравились, будем говорить так.
- Скорее все-таки Вы страшный, или же странный, или же и то, и другое – Деймос тихо хмыкнул, поправляя на носу очки, которые предательски сползли на кончик носа. Так же он слегка мотнул головой, дабы челка упала на глаза. Привычка, чтоб ее. То, с какой простотой и наглостью юная леди говорила эти слова, слегка удивило француза. А еще эта ее хитрая улыбочка. «Поиграем? В игру «у кого улыбка страшнее»? Разум, едрить твою налево! Молчу-молчу»
- Не может этого быть! Я не страшный, я милый маленький белый и пушистый, а все остальные строят козни против меня! – Ирония так и прет из каждого слова, из каждой нотки в голосе. Казалось, он не умеет быть серьезным, хотя и внешность и положение в обществе предполагает серьезное поведение. Но так как мы включились в режим клоуна, то серьезности от нас сегодня не ждите. – И то что я не странный, не псих и не шизофреник я могу доказать. У меня справка есть. – Пауза. – Даже две, да. – Юноша сунул руки в карманы, продолжая осматривать француженку по траектории «сверху вниз». Да, и кстати, его утверждение о том, что он маленький, было как минимум смешным. С его то ростом. Он наблюдал за ее взглядом. И вдруг их взгляды встретились. Он смотрел на нее своими яркими и разноцветными глазами и в ее взгляде читался испуг и интерес одновременно «Мрр, какая интересная реакция. Ну, ты еще убеги сейчас с дикими воплями и я вообще разочаруюсь в этой школе. И гори она, синим пламенем» Юноша не мог сдержать улыбки от осознания того, какие же глупые его мысли. Особенно та часть про пламя. «А что, идея! Так-так-так, вернись на Землю, ирод! У нас тут проблемы некоторые, очнись» Да-да, юная леди, имя которой Алишья. Да-да, он знал ее имя. Пару раз он слышал, как к ней обращались одноклассники. Иногда полезно гулять по школе. И вот он тот долгожданный вопрос. А какие интересные нотки звучали в этом тонком девичьем голосе. Заслушаешься.
- А… А от чего это… Ну, с глазами…. Что с ними случилось?  - Деймос громко и тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Снова неуловимый жест рук и очки сдвинулись с кончика носа, обратно на свое насиженное место. Снова хищный оскал на лице, а не улыбка. Напугать хочет? Да боже упаси, просто тоже привычка такая вредная.
- Деточка, а ты точно хочешь знать это, мм? – Короткая пауза. – Кто знает, может я и правда вампир, или кто там? – Юноша отвел взгляд в сторону. И как удачно то! Мимо как раз проходил мальчик из класса Дея. Француз окликнул своего одноклассника – Эй, послушай, как вы там меня называете? – Парень явно ошалел от такого вопроса. - Ну мне правда интересно! - Подул легкий ветерок и с глаз Дея «сдулась» челка, открывая всем его разноцветный взгляд. Одноклассник Деймоса, отвернувшись, быстро убежал куда-то, прокричав что-то вроде «монстр» или что-то в этом роде. Глубокий вдох. Выдох. Ой, артист наш Деймос. Актер еще тот. Он снова перевел взгляд на свою новую знакомую. – Ну, так вот. Может, я тебе сейчас расскажу какую-то слезливую историю, потупив твою бдительность, а потом ты будешь рассказывать всем историю о «том старшекласснике, который что-то со мной сделал»? – И все тот же голос, который чуть было, не сорвался на смех. И все та же улыбка на лице.

Вампир, монстрик, гипнотизер, шарлатан и так далее по списку. Как только его не называли. Он порой даже думал, что забудет свое имя. А эти милые годы жизни, прожитые в приюте. Сколько всего интересного он тогда услышал от своих сверстников. Дети вообще существа интересные. Они особо не задумываются над своими действиями. Поэтому, когда юноша бродил по улицам Парижа, любой маленький ребенок мог на всю улицу прокричать либо что-то восторженное, либо испугаться. А взрослые, которые задумываются над каждым своим шагом, знают четкие правила поведения, просто молча, уйдут, закрывая своим детям глаза. Это было смешно. «И все-таки хорошо быть известным. И хорошо, что никто не знает твоего имени, но везде и всегда узнают в толпе. И спрашивается, а оно тебе надо? Да, надо. Привык, разум, привык» Не расстраивайся, а пристраивайся. Вот и Дей пристроился. Хотя, не совсем и пристроился. Он просто принимал это внимание со стороны простых смертных, как должное. Но порой это надоедало. Вот и сегодня, пока он шел в школу, наткнулся на пару остряков, которые попытались высмеять городскую знаменитость. Как хорошо, что подобное отношение общественности очень хорошо подточило язык юноше. Он никогда не прибегал к грубой физической силе, хотя мог дать хороший отпор каждому, он предпочитал ранить словом. И, простите меня, получалось у него это отлично. Вот только иногда от этой остроты доставалось вполне адекватным и ни в чем неповинным людям. Вот именно такой вариант мы сейчас и рассмотрим. Какие поразительные эмоции выражала эта девочка. Юноша просто не мог оторвать взгляда от этого зрелища. Да, именно такого ему и не хватало. Ведь он умеет работать только в двух направлениях – улыбка и злость. Он даже грустить не умеет нормально. И не совсем понимает, что это такое. А по вечерам в доме он просто смотрит в окно с нейтральным выражением лица, или горланит песни. Из крайности в крайность. Но у этой француженки было все совсем не так. Ехидство сменила легкая неуверенность, затем замешательство, проблески какой-то задумчивости и снова ехидство. Да, брюнет мог лишь с завистью наблюдать за этим зрелищем. В бок сразу уколола совесть. Что, мол, нельзя мучить такое прекрасное создание. Но совесть мы никогда не слышали, пускай и колола она довольно больно.
- Раз вампир, почему бы не укусить, к примеру? Или что вы там с жертвами делаете? – а что она вытворяла, произнося эти слова. Дей даже не знал, что ему делать, смеяться или удивляться артистизму девушки. Удивления своего он не показал, хотя внутри все просто рухнуло вниз. Обычно представительницы прекрасного пола, услышав о вампирах, сразу начинают пародировать великого Витаса и убегать куда подальше, искать кол осиновый. Но тут был не тот случай. Не верит в существование вампиров, в сверхъестественное тоже не верит? Зря, очень зря, и мы в этом ее переубедим.
- Я не работаю на публику, юная леди. А тут слишком много свидетелей бегает. Слухов обо мне еще больше распустят. Я и так до неприличия знаменит – Драматическая пауза. – И поэтому не удивляйся, если в темном переулке ночью, или вечером, кто-то внезапно воткнет зубки в твою шею. – По всем законам жанра, он сейчас должен был скользнуть рукой по шее француженки, но нет. Он не извращенец. Ну, правда. Он надеялся продолжить эту психоделическую битву двух умов, но нет. Может оно и к лучшему. Он все так же наблюдал за эмоциями этой девочки и получал огромное удовольствие от такого шоу. То эта наигранная уверенность во всем, бесконечное ехидство, и снова эта задумчивость. Постойте, что там в глазах мелькнуло? Сочувствие? Вот уж поистине маленькое, белое и пушистое существо. «Мне показалось? Конечно, показалось, ты же эмоциональный кретин. Как может быть иначе? Разум! Вынься из розетки, ты мне сейчас не нужен! А когда нужен был то? Когда контрольную работу по истории завалил и от отчима получил? Вот тогда разум был тебе нужен. Сменим тему… Что-то в этой девчонке не то. Она не похожа на других. В эмоциональном плане. И… она как будто и не сильно удивилась такой аномальной болезни как гетерохромия? Она даже не знает что это болезнь. А может и знает, поэтому не так сильно удивляется и не боится заразиться. Были и такие уникумы. Черт, я разгадаю этот характер» Да, вот такая вот интересная задачка встала перед нами. И в одно мгновение задача стала еще более интересной.
- Я… Прости. Пожалуйста, правда, прости, - Деймос чуть не упал в обморок о такого. Ну, начнем с того, что у него никто и никогда не просил прощения. За насмешки и оскорбления тоже не просили прощения. Хоть тут и не было насмешек, но все равно, я думаю, мысль вы уловили, дорогие читатели. Француз уже думал, что все это ему снится. Такой хороший сон, жаль, что все это не реальность. Держа руку в кармане, он нечаянно порезался об острый край его зажигалки. Сон никуда не ушел, а колющая боль в пальце пришла. Значит не сон. Значит все это реальность. И эта девочка и те мелкие и тот одноклассник и слова этой самой девочки. Мысли бились о стенки черепной коробки, в панике ища мозг. - Я, наверное, пойду. – Ступор мигом исчез. Юноша схватил, нет, слишком грубо, взял… нет, тоже что-то не то. В общем он остановил сие чудное создание, держа ее за руку.
- Стой. – Многозначительная пауза. Нельзя терять такого собеседника так быстро. Нельзя, совсем нельзя. – А… за что ты извиняешься то, можно узнать? За что такую честь мне оказываешь? Пфф… что ты там себе в голову вбила – такой тихий, слегка с укором, тон. Вздумалось поиграть в старшего батика? А что, все может быть. – Не съем я тебя за твои слова. Не боись. Я еще не совсем садист. – Улыбочка Чеширского Кота. Не бойтесь, ага. – Может, мисс Алишья, желает познакомиться с местной знаменитостью, человеком-светофором? – и ему совсем не больно было вот так вот говорить про себя. Высшая степень самоиронии и самоконтроля. Ну как-то так.

Чрезвычайное удивление и какая-то непонятная радость. В принципе, ничего более юноша не мог испытывать. Эмоциональный диапазон хромал на обе ноги. И ничего с этим не поделать. Вот и жили так как-то. Может, если бы эмоции лились через край, как у некоторых, ему было бы сложнее жить. Обладая флегматичным темпераментом ему было проще жить. Можно не обращать внимания на слова других. На их поступки и так далее по списку. Он мог сейчас даже не обратить внимания на француженку. Мог, но не стал. И сейчас был чрезвычайно рад этому. Где-то глубоко в душе. Не так глубоко витало смятение. Причем полное. Что он привык ожидать от людей? Оскорбления и насмешки. От всего этого выработалась цепная реакция. Как у собаки, которую долго били по носу за какую-то шалость. Рано или поздно, собака начнет кусать любого, кто к ней подойдет. Это глупые законы нашего глупого мира. И мой герой им подчинялся. Даже не заметно для самого себя. Начало дня было таким серым и скучным. Уроки были такие скучные и не интересные. А эта перемена казалось чем-то из ряда вон выходящим. Сейчас он стоял и держал за руку девочку, которая, как он думал, подошла к нему, как и все остальные, проверить его нервы на прочность. Он уже готов был выпустить когти, и частично это сделал, но вовремя остановился. И сейчас он стоял, не давая уйти своей «жертве» и сам толком не понимал, почему он это сделал. Разум бил тревогу, разнося истошный крик сирены по всей черепной коробки, но достучаться до сознания юноши так и не смог. Мозг оказался вне зоны действия сети, простите нас, пожалуйста. Сейчас Милорд был занят очень важным делом. Он судорожно размышлял, анализировал данную ситуацию. С чего бы вдруг ей извинятся. Когда извинятся, за свой длинный язык, должен именно он. Зачем он извиняется, это именно он довел ее до слез. Все это не укладывалось в голове. Да, она заставила его задуматься. Причем серьезно. Режим клоуна был выключен. И зря. Серьезный, грубый и холодный, словно лед Милорд – то еще зрелище. Но он попытается держать себя в руках. Он и так слишком много чего наговорил этому созданию. «За тех, за этих и за всех. Интересно-интересно, чем же я вызвал подобного рода реакции? Давно людей не изучал, потерял сноровку. За всех, да… за тех, кто извинится не в состоянии… И к чему все это? Думает исправить все сама? Или я чего-то не понимаю. Вернее, да, я многого не понимаю, как оказалось. И кто же мне объяснит? Ладно, мы пойдем другим путем» А разговоров с самим собой как не бывало. Вот что значит выйти из режима клоуна. Он всю жизнь и так был шутом. Шутом на арене королей. Было весело смешить других, себе в ущерб. Да и привык он к этому как-то. А все эта глупая привычка человека, приспосабливаться ко всему, ко всем внешним раздражителям. Потом и раздражители не сильно раздражают, и жизнь кажется не такой черной, а, как минимум, серой.
- За всех? – юноша коротко хмыкнул – Не стоит себя так утруждать. Те, кто не могут извиниться, из-за собственных принципов, они сами все поймут. Рано или поздно. – Снова пауза – В нашем случае, конечно, поздно. Но это не важно. – Голос с легким холодком. Совершенно без эмоций и абсолютно серьезный. Грубость? Нет, боже упаси. Он просто говорил, как умел. Делал все, как умел. И особо не задумывался ни о чем. И плевать на остальных. Но только не сейчас. Совесть колола в бок все сильнее. И ведь не попросишь ее заткнуться, эту совесть. Какие-то нехорошие отголоски слышались в голосе этой юной леди. Нет, такой звук ему совершенно не нравился. Разные книги, разные  писатели писали по-разному. Но все сходились на одном мнении, что когда люди плачут, они переживают либо излишнюю радость, аля смех до слез, или чрезмерную грусть. Что именно сейчас испытывала француженка, юноша понять не мог. Но решил для себя одно – это не очень хорошо и в этом каким-то боком виноват именно он. Милорд, кончено, не раз доводил до слез представительниц прекрасного пола и даже не жалел об этом. Он никогда не стал бы жалеть тех, кто прячется за спины родителей, своих крутых парней, и думают что им все позволено. Но не об этом сейчас. Вернемся с небес на землю. «Не боишься, говоришь. Похвально. Можешь гордиться тем, что завоевала мое уважение. Хотя его так легко потерять. Вдруг это все уловки? Сейчас я стану добрым, пожалею это прекрасное создание, и потом бац! Смех на всю школу. Нет, нельзя об этом думать. Это все неправда. Ложь. Наглая ложь. Я сам себе это все придумал.»
- Ты что, плачешь? – Попытка заглянуть в глаза своей собеседнице. И правда плачет. Вопрос был лишний. Теперь ему было и, правда, не по себе. И глупая совесть еще и дала подзатыльник. – Вот глупенькая… - Тихо хмыкнул юноша. Но через секунду осекся, продолжая расспрос, хотя прекрасно понимал, что в таком вот состоянии ему мало что скажут. Адекватного. – Или это я чем-то тебя обидел? Если да, то так и сказала бы, не… - его пламенная речь оборвалась. Кто бы знал, что ее заденет такое вот сравнение со светофором. И почему она вообще так беспокоится о нем? Французу было чуждо такое чувство, как чужая опека. Даже его опекуны не заботились о нем толком. Они просто покупали ему то, что он хотел. Разрешали делать ему абсолютно все. Прощали любые проказы. И, черт, как его это злило.
- Не говори о себе так. Даже в шутку – не говори. То, что делает тебя неповторимым, вне зависимости от своей природы, не должно делать из тебя клоуна. – Почти срывающийся на крик голос. Дей широко раскрыл глаза от удивления. Очки снова спали на кончик носа и грозились упасть на пол, и его это даже не заботило. Такой выпад окончательно выбил его из колеи. Он не знал, что ему делать дальше, как реагировать, что сказать. А может просто развернутся и уйти, бросив ей вслед пафосное «ты ничего не понимаешь». Но нет, он был хамом и грубияном, но не до такой же степени. Тихий вздох. Наконец он отпустил руку девушки и мимолетным движением поправил очки на носу. Собраться с мыслями и сказать что-то умное.
- Не должно. Убивать людей тоже не должны. Красть и вести преступный образ жизни – не должны. Мы вообще много чего не должны делать, однако делаем. И это факт. – Все тот же голос с легким холодком, но уже не такой серьезный. Шутить на эти темы ему не дано. – Для остальных я не более чем интересная игрушка на витрине, и я к этому привык. Наверное, да… в общем не суть важно. – Тему надо было закрыть. – Не плачь по пустякам. Девушек это не красит, это я тебе точно говорю. – Попытка пошутить, разрядить обстановку. Потерпела крушение? Ему сейчас дадут пощечину? Возможно. Плевать на то, что будет. Довольствуемся тем, что у нас есть. Улыбка на лице снова. Опять. Хитрая, не особо искренняя, потому что он не умел улыбаться. Просто разучился.
- Алишья де Бу. Очень-очень приятно познакомится. – Юноша улыбнулся. Ведь он только что назвал ее имя, и она не удивилась. Поистине удивительное создание. Дей склонился в леком полупоклоне, решив, наконец, представиться – Разрешите представиться, милая леди, Деймос Милауд, ваш покорный слуга. Безумно рад встрече. Впервые в жизни, можно сказать – Добрая улыбка, слегка прищуренный взгляд. Одной рукой он потер глаза, которые начинали немного болеть. «И капли дома. Подстава блин»

Отредактировано Deimos Milaud (2010-11-14 19:37:12)

Голова болела. И вообще ему было не по себе. Он настолько сильно привык к нынешнему устройству его собственного мира, что любые отклонения от нормы воспринимались очень тяжело. И зачастую не воспринимались вообще. Отклонения от нормы. Как это ужасно звучало. Все странное, непривычное отбрасывалось и читалось лишь привычное и глазу и душе. Такой ужасный и странный стиль жизни. И ничего с этим не поделать. Привык к вечным насмешкам. Привык везде и от всех ждать подвоха. От любого замечания в свою сторону он показывал окровавленные клыки. И, черт, его это устраивало. Точнее он не особо задумывался над всем этим. Просто плыть по течению. Это же так просто. Не задумываясь о завтрашнем дне. Он жил именно так. И стоя на краю крыши, понимаешь, что над завтрашним днем, над следующим мгновением лучше вообще не задумываться. Потому что придут совершенно ненужные мысли. Лишние слова. Лишний груз на душе. А наш груз и так был не особо легким. Голова разрывалась на части от обилия в ней умных, и не очень, мыслей. Можно было просто уйти куда-нибудь. В свое тайное местечко на окраине города. Плюнуть на эту учебу, и уйти далеко от цивилизации, и там убиваться от одиночества и отсутствия каких-либо мыслей. Можно было, но он не хотел. Сейчас ему этого совсем не хотелось. Он стоял и разговаривал с девочкой. С очень милой девочкой. И, не смотря на то, что она была младше его, заставила моего героя о многом задуматься. Да, такие кадры нынче роскошь, как не посмотри. Было бы гораздо проще дышать и думать, если бы беседа была непринужденной. Веселой и легкой. Но нет, это несбыточная мечта. Бывают такие люди, которым трудно контактировать с другими. Невозможно найти общий язык. Вечно напряженные разговоры, обилие загадочного молчания и так далее по списку. К сожалению, или к счастью, француз был именно таким. Да, у него много недостатков. Даже больше чем достоинств каких-либо. Излишняя самокритика? Нет, констатация фактов.
- Нервной скандалистке? – Юноша огляделся по сторонам. Про себя он отметил, что сейчас в очках видит довольно таки плохо. – Что-то я не вижу тут таких. Хотя, вон те девчонки подходят под это описание. Не наговаривай на себя. – Тихо хмыкнул юноша, переводя взгляд на девушку. Не он ли минуту назад думал поиздеваться над ней, как над всеми другими? Да, и сейчас было ужасно стыдно. Хотя, он этого не осознавал. Он просто ощущал, что его грызут какие-то чувства. Много чувств. И ни одно чувство не хотело представиться, а просто грызло его изнутри. Это неимоверно злило юношу. Одна рука в кармане резко сжалась в кулак. Вот так вот просто сдерживать свой непонятный гнев. И тут никакой психолог не поможет, разобраться в самом себе. Ну да ладно, мы немного отошли от темы, спешу это исправить. Вдох. Выдох. Он поймал на себе взгляд француженки. Странный. Изучающий, что ли. Как будто его пытались просветить рентгеном. И снова не по себе. Нет, он на нее не злился. Хотя многие, кто так открыто, извините меня за мой французский, пялился на юношу, получали ряд пафосных взглядом и уйму острых фраз. А сейчас он даже улыбался. Совсем так, как описывала книга. Даже, возможно, промелькнула искорка искренности. Всего какие-то пару минут для того чтобы сто раз изменить свое поведение, пересмотреть взгляды на жизнь и снова полюбить людей. Не слишком ли много для этих минут? Достаточно. По крайней мере мы не жаловались. Слезы исчезли с прекрасного лица француженки. Да, теперь стало легче. Как камень с души, знаете ли. Не очень приятно заставлять плакать ни в чем не повинных людей. И тут уже совесть добилась своего, в нем действительно проснулись дополнительные чувства. И посмотрим, что же он с ними будет делать. «Честь для тебя… Хех, о какой чести тут можно говорить? Ну ладно, шутку я все-таки оценил. Теперь можно спокойно дышать и не думать о чем-то. Хотя нет, не думать о чем-то я не могу. Правда, разум? Разум? Ну, куда ты делся. Я обещаю, больше не быть таких плохим и серьезным. Вернись, я все прощу. Ну и ладно, сиди себе в своем эмо углу и убивайся своими переживаниями. Теперь твоя очередь там сидеть» Юноша снова потер глаза рукой, снимая очки, кидая их куда-то в глубину сумки. Зря. Теперь, можно сказать, он вообще ничего не видел. Обычно гетерохромия не сопровождалась какими-то болевыми ощущениями, и вообще это безвредная патология человеческого организма. Но не в случае Дея. Ему как всегда повезло. Лечение врачей настолько сильно ему помогало, что видел он с каждым днем все хуже. И капли редко помогали. А сейчас  он еще и оставил их дома. Но это не проблема. Он мог спокойно уйти домой за каплями, прийти к середине урока, обосновав свое опоздание тем, что он ходил домой. Ему и слова не скажут. Слишком все боятся его отчима.
- Милорд, да… Нет, тебе не послышалось. Милауд и Милорд правда созвучны? – Легкая ухмылка. Юноша чисто по привычке пожал плечами, продолжая свою речь – Так меня называл один человек, я даже прозвищем это не могу назвать, да. – Снова короткая пауза. – Алишья, да. Красивое имя, кстати. – как бы так, «про между прочим» проговорил юноша. – Можно называть тебя Лиша, да? – Да-да-да, да это его такая странная привычка. Дефекты речи на лицо. И это сокращение от имени он слышал где-то. Когда шлялся по коридорам всего школьного здания. Короткий взгляд на часы, на его левой руке. А скоро уже перемена должна была закончиться. – У тебя ведь есть уроки, да? – Глупый вопрос. Только Милорд мог просто так гулять во время занятий. Другие нормальные дети занимались. – Может, хочешь, ну не знаю, прогуляться после твоих занятий в парке? Получше познакомится, ммм… Или ты занята? – Такой неуверенный голос. Даже смешно становится. Самому. Где-то в душе. Где-то очень глубоко. Как мальчишка на первом свидании.

Жить стало лучше, жить стало веселей. Так и сейчас. Обстановка слегка разрядилась, дышать стало проще. И казалось, будто всегда беседа была столь непринужденной и веселой. Да, самовнушение и, правда, сильное лекарство от всех болезней, а так же решение всех проблем. Ну да ладно. О чем мы? Ах да, простите. У нас тут инвалид вырисовывается, блин. Еще и как последний мазохист снял очки. Мда, его не понять. Он и сам себя не понимает порой. Я уже молчу, как приходилось тем людям, кто с ним общался. Рано или поздно всем надоедало такое отношение, ну и исход, я думаю, понятен всем. Что-то мы опять не в ту степь ушли, да. Слова опережают сознание. Сознание не успевает их остановить. А слова такие придурковатые, странные и далее по списку. Вот, спрашивается, зачем он спросил про уроки, свободное время француженки и пригласил прогуляться по парку. Да, романтика, как не посмотри. В общем, юноша сейчас слабо соображал, что он делает, что говорит, и вообще не особо понимал, что вокруг него происходит. Этакие сбои в центральной системе. Печально-печально. Да и почти все его мысли были заняты тем, что пытались разложиться по своим местам и это  них очень плохо получалось. Мысли бились о стенки черепной коробки, врезались друг в друга и вообще полный кавардак царил в его вакууме на плечах, который у нормальных людей называется головой. «Последний урок. Везет же людям. А вот у меня, а у меня,… а какой урок у меня то? Вроде предпоследний будет. И сколько из них я посетил? Первые два? Да уж, бьем рекорды. Сегодня опять учителя звонить будут. Наверное, скоро придется переводиться в другую школу. Как не прискорбно. Надо бы напоследок вытворить что-то из ряда вон. Чтоб всю школу на уши поднять. Да, меня тут не скоро забудут. Точнее никогда не забудут. Хорошо это или плохо, а, разум? Ладно, можешь не отвечать. У нас тут другие проблемы. Надо сейчас домой пойти и подумать, что же я буду делать. И о чем говорить. Хотя где-то писали, что можно просто помолчать. С другом и молчать приятно… эхх, глупые книги ты читаешь. О! Разум! Включился! Радуйся, пляши на месте, простолюдин. Ох, разум» Снова вернулись в режим шута, паяца, клоуна и так далее по спискам? Да, возможно. Так ведь жить проще. На лице улыбка, а внутри ярость. Или депрессия. Или что-то другое. Вечна эта неопределенность в отношении ко всему и ко всем. И когда же он перевоспитается? Снова вздох. Глаза все так же продолжали болеть, а зрение, будто совсем пропало. Так приятно видеть мир расплывчатым. Ничего конкретного. И в то же время это бесит. И даже очки не помогали. Снова мимолетный жест рукой. Как будто это ему чем-то поможет. Да, оптимизм летал где-то рядом, выбиваясь из сил.
- Нет, я совершенно свободна. И с удовольствием составлю Вам компанию, Милорд. Правда-правда. – Юноша невольно усмехнулся. Его манерность явно не играла ему на руку. Он слишком буквально воспринимал учения опекунов и иногда был чрезвычайно вежлив со всеми. Даже с теми, с кем, в принципе, быть вежливым не стоит. Все эти привычки, чтоб их. От них никуда не денешься, вторая натура, так сказать. Юноша коротко кивнул головой в знак того, что он со всем согласен и очень рад всему. Правда, рад, не надо так смотреть. «Самое время проверить насколько у нас развиты остальные чувства, кроме зрения. И какого хрена я все дома то забыл. Так спешил что ли? Ах да… За шиворот выволокли из дома, да было весело. И больно» Он в последнее время часто ругался со своими опекунами, что не предвещало ничего хорошего. Но не об этом сейчас. Надо было идти домой. А как он пошел бы домой, если в принципе, ничего не видит, дальше своего носа. Даже и тот с трудом. А еще эта непонятная боль. И головная боль к тому же. Медпункт? Там его могли лишь послать домой. Одного. Потому что никто бы не взялся провожать такого странного подростка.
- Болят, да? – Раздался уже знакомый, слегка обеспокоенный голос. Вдох. Выдох. Надо было взять себя в руки и улыбнуться. Да, все на словах выглядит гораздо проще, чем на практике.
- М… Да, есть немного. – Неловкая улыбочка на лице. Да уж, немного. И звучало все это как-то неубедительно. Снова Милорд потер глаза, в надежде увидеть хотя бы что-то в не расплывчатом виде. Нашим надеждам не суждено сбыться. Тяжелый вздох. – Как всегда все не вовремя… Ну да ладно, мы народ привыкший. Поболит-перестанет. – Да, достойный вывод. Снова разговор с самим собой? Да, возможно. А еще он не хотел, чтобы его уличили в слабости и вообще напрягать тоже никого не хотелось. – Последний урок, да… Я наверное тебя тут и подожду, да, пока свои уроки прогуливаю – Снова короткая усмешка. Не стоит говорить о том, что выражение лица юноши говорило о том, что он вообще не хочет никуда уходить, ибо боится что вообще и шагу не сделает.