Начало игры.

Шидар удобно расположилась на своей кровати, закинув ноги на спинку и откинувшись на стоявшую в изголовье подушку. Волосы ее разметались по черной ткани постельного белья (да-да, Лия не была бы Лией, если бы соизволила спать не на своей возлюбленной всеми фибрами души простыне из японского шелка), и на этом бесконечном, будто провал в неизбежность, фоне ее волосы пламенели еще больше. Выражение лица Миледи было абсолютно безразличным, тело неподвижным, и только по тому, что изредка она бросала немного рассеянные взгляды на входную дверь, можно было догадаться, что девушка вообще бодрствует. В прочем тем, кто достаточно хорошо знал оборотня, было отлично известно, что она может находится в состоянии полудремы по несколько часов - сама же дева утверждала, что лучшего способа восстановить силы не существует как такового.
В наушниках что-то привычно бормотал плеер, но Огонек не утруждала себя вслушиванием в эти звуки, ибо музыка для нее была слишком привычным оформлением собственных мыслей. Кажется, на данный момент более всего в мире ее интересовали собственные ногти, которые девушка рассматривала с каким-то преувеличенным вниманием. Отрывки ее смутных дум переплавлялись в более-менее связный текст как-то сами собой, и Миледи даже не отдавала себе отчета в том, что делает.
"Можно, конечно, встать и взять гитару," - наконец мелькнуло слабое соображение в непокорной рыжей голове, но оно было тут же отметено за неимением в себе смысла как такового. - "Что еще можно? Можно почитать... Хотя Бог бы с ним, с чтением, мне уже нечего в этих книгах нового узнавать. Кстати, а ведь мысль неплохая, нужно будет потом забрести в библиотеку и покопаться там. Вдруг что-нибудь по истории найдется, или хотя бы про символику Эпохи Средних веков... Хотя вряд ли тут такие раритеты водятся. Нет, решительно, надо искать новое приложение интересов."
Застонав, Лия откинулась на подушку сильнее, повернула чуть голову, чтобы ощутить щекой прикосновение прохладной ткани к огневеющей коже, и закрыла узкой изящной ладонью глаза. Сейчас ей хотелось только одного - терпкого вина на языке.
Ворон, восседавший на изголовье кровати, возмущенно вскрикнул и ударил тяжелыми крыльями по воздуху, поднимая длинными маховыми перьями целый ураган, поднявший с полки какие-то старые рисунки, лежавшие здесь уже как минимум с неделю, и швырнувший их на лицо собственного автора. Огневка пробормотала под нос себе какое-то ругательство, поминая "эту чертову птицу" проклятьем до седьмого колена, смахнула белой рукой листы прочь, и внезапно с удивлением задержала ладонь. Рисунок всколыхнул в ней какие-то странные чувства, сродни тому ощущению, когда находишь в старой книге засушенный много лет назад лепесток цветка.
- Странно, - тихо, немного нараспев (сейчас ее голос перепрыгнул на мягкое вкрадчивое сопрано), прошептала Лия, и зеленый глаз ее вспыхнул недобрым дьявольским огоньком. - Очень странно. Будто и не я рисовала.
И ее тонкие пальцы, украшенные стальными кольцами, ловко скользнули по грифельным контурам на портрете, будто надеясь ощутить под собой давно утраченные очертания чьего-то лица. В прочем, странным здесь было даже не это, а то, что сама Шидар не имела ни малейшего представления о том, кого она нарисовала в пору очередной бессонной лунной ночи, и почему черты эти щекочут ее память чем-то неуловимо-приятным, будто запах полыни от собственных волос.
- Кхарр! - воскликнул Агат, и перелетел на спинку кровати, стукнул, хоть и не слишком сильно, клювом ногу своей хозяйки.
Та поморщилась, но позы не изменила. От неуловимого движения губ Огонька где-то в углах комнаты всколыхнулась темнота, и одна из теней на стене заинтересованно повела головой - ее коснулась Сила оборотня.
"Черной птицей вечной ночи черный ветер рвет меня в клочья. Мой черный ангел, не жди ответа...", - прошептал вкрадчивый голос в наушниках, и Лия машинально повторила эту строчку - одними губами, и звук ее змеиного шепота всколыхнул тишину вокруг сильнее, чем крик черной птицы.

Скрип двери Лию не привлек - она его попросту не услышала, зато вот Агат встрепенулся моментально, повел тяжелой головой и встопорщил перья на загривке. Вещая птица отличалась не слишком доброжелательным нравом по отношению к пришельцам как таковым в целом и тем, кто приходил без всякого предупреждения в частности. Его тяжелый клюв снова ударил по обнаженной узкой стопе хозяйки, и та досадливо поморщилась. Болевой порог оборотня был на порядок выше человеческого, но все же птица долбила со слишком уж усиленным старанием.
- Шею сверну, - прошептала Миледи скорее себе самой, чем ворону, которому, в сущности, на угрозы было вообще плевать. Огонек не имела ни малейшего понятия, понимал ли Агат ее слова, пропускал ли их мимо ушей или они были для него точно таким же набором звуков, как и весь остальной окружающий мир, поэтому и напрягать голосовые связки особым желанием не горела. - Отстань от меня, изверг.
Разноцветные глаза девы со свойственным ей глубоким наплевательским отношением в самой глубине черных, как сама темнота, с которой она оказалась так дружна по воле кого-то Неведомого, зрачков, проследили за вошедшей соседкой. Плечи оборотня едва заметно дернулись в жесте, чем-то напоминавшем по своему смыслу фразу "ну-ну ". В сущности, о существовании остальных людей дева вообще вспоминала только в тот светлый момент, когда они показывались ей на глаза, да и то, обычно проявленный Шидар интерес был весьма и весьма поверхностный. Существо нелюдимое и скрытное, она вечно предпочитала оставаться подальше, где-нибудь в темноте, столько теплой и уютной для ее сердца, и только вечно меняющийся в тембре голос звучал из облака теней.
Когда незнакомка вернулась из ванной комнаты, дева даже соизволила повернуть свою точеную головку и довольно спокойно посмотрела на соседнюю кровать. Лицо ее оставалось бесстрастным - гипсовая маска с разноцветными камешками глаз. Белые пальцы Шидар медленно прошлись по ее волосам, по щеке, скуле и наконец коснулись наушника - того самого "выключателя", который вполне надежно отключал все звуки мира и позволял Миледи выключиться из этого безумного мира полностью, насколько то было возможно на данный момент. И только потом, вытащив из левого уха наушник (оборотень вообще наиболее сильно склонялась именно к левой стороне, хотя писала она вполне спокойно обеими руками), ответила тихим шелковистым голосом:
- Миледи Лия Шидар.
Ворон хлопнул одним крылом, подпрыгнул на своих крепких черных лапах и перелетел на полку над головой Огонька. Та, проводив его задумчиво-рассеянным взглядом, уточнила все так же тихо:
- Миледи - это прозвище, к которому я привыкла.

Девушка заложила руку за голову, и пальцы ее привычно вплелись в рыжие пряди волос, тяжелые и густые, дохнувшие на чуткое обоняние оборотня своим пьяным ароматом полыни. В зеленом глазе Шидар вдруг вспыхнуло странное выражение коварства и ласки, навеянное этим будоражащим душу запахом, - так блестит в бокале подожженный зеленый абсент, плавя в своем синем огне сахар. Закрыв глаза, Лия буквально физически ощутила представленный ее немного нездоровым сознанием вкус - и вдруг резко распахнула очи, услышав где-то справа от себя подозрительный шелест.
Так и было - одна из теней, которую сегодня уже потревожила Сила оборотня, обнаглела окончательно и решила получить еще энергии из такого прекрасного источника, который вдобавок располагался столь близко. Губы Миледи вдруг дрогнули, искажаясь в спокойной и весьма недоброй усмешке, она замерла, затаившись на своей черной простыне подобно большой кошке, и только яркие искры в ее глазах выдавали в ней мысли. Вздох...
Огонек протянула руку к стене очень осторожно, боясь спугнуть легкое изваяние на обоях. Казалось, девушка даже забыла дышать, настолько воплотилась она в эту "охоту", состояние необъяснимое и зыбкое, на грани реальности и чего-то неведомого, ибо тени и темнота для Лии были куда более реальны, чем для многих других. Порой они даже становились для девы многим реальнее, чем сама действительность.
Она уже почти дотянулась до трепещущего силуэта, и бледные пальцы, украшенные кольцами, почти соприкоснулись с тенью, когда в комнате раздался голос соседки Огонька. Девушка зашипела подобно кошке, резко повернула голову, и тяжелые пряди хлестнули по стене, задев тень. Та испуганной птицей метнулась прочь, и Миледи проводила ее краем глаза с выражением явного разочарования на алых губах. Охота на тени была одним из тех развлечений, которые несли в себе явные преимущества по сравнению с бегом или тренировками в спортзале.
Шидар внимательно, без всякого изменившегося выражения в уголках глаз всмотрелась в лицо девушки напротив, бесстрастно скользнула взглядом по ее рукам и серому тону одежды.
"Не люблю серый цвет," - подумала она флегматично. - "Слишком нейтральный. Серый должен быть либо блестящим, как сталь, либо темным, как мокрый асфальт. А все остальное... Промежутки не сложившихся историй. Хотя, надо отдать ему должное, серый цвет многим подходит к лицу."
Вздохнув, Миледи быстрым рваным движением отбросила с белого высокого лба мешавшую ей челку, втянула посильнее пустой воздух комнаты, в котором чувствовался только ярый воск свечей и задумалась о чем-то. Из раздумий вывел ее только окрик ворона, в очередной раз почувствовавшего где-то что-то неладное.
- Он сказал: "Зюль-карнейн! Да спустится..."
- Агат! - громко окликнула птицу девушка, блеснув глазами. - Хватит!
И потом только тихо и спокойно она ответила, не став даже придираться к не слишком ласкавшему ее слух слову "живность":
- Его зовут Агат. Назовитесь и Вы, леди.

Лия снова перевела взгляд своих слишком внимательных, чтобы быть искренними, глаз на белый потолок над своей головой и задумалась о чем-то. Белая ладонь привычно ласкала упругие огненные пряди, временами девушка начинала накручивать один из своих локонов на указательный палец, собирая его в тугие кольца. Где-то в самых краях алых губ девушки затаилась старательно скрытая, неощутимая насмешка над происходящим - временами на Шидар находило состояние, близкое к шизофрении, и тогда все вокруг начинало казаться деве нереальным.
Она вдруг тихо вздохнула, на миг сильнее запрокинула голову, вдавив затылок в шелк подушки, чуть сильнее потянула локон и прислушалась к ощущению боли. Огонек чувствовала боль не так, как чувствовали ее люди и представители довольно многих иных рас - по неясной ей самой даже причине это неприятное ощущение разливалось по всей длине волоса, а не только у корня. И оно было тем немногим, что могло отрезвить сознание Миледи до такой степени, чтобы дева была в состоянии вернуться к окружающему миру.
Привстав на кровати, она одной рукой оперлась на постель, а второй потянулась к полке над головой и привычно, даже не глядя, сняла оттуда простой блокнот в черной обложке с алой розой на корешке. Страстная натура Лии явно тяготела к этому старейшему и прекрасному в своей контрастности сочетанию цветов, которое то и дело мелькало и в ее одежде, и в вещах. Закладкой в этом блокноте, заменявшем деве дневник, служила простая игральная карта, которую сейчас Шидар с каким-то отрешенным интересом вертела в длинных пальцах. Метки на уголках атласного прямоугольничка, нанесенные черными гелевыми чернилами очень аккуратно, едва приметно даже опытному шулерскому глазу, уже почти стерлись, краска на пике посередине тоже уже порядком повытерлась, оцарапавшись о длинные ногти хозяйки этой неприметной тетради.
Перевесившись через край кровати, Лия нашарила рядом с изголовьем свой рюкзачок, притянула его к себе и распустила шнуровку на вершине. Ручку, что удивительно, ей удалось найти там почти сразу, и, довольно небрежно отбросив рюкзачок обратно на пол, дева начала писать своим ровным, немного неудобным оттого, что в нем все буквы были похожи по своим очертаниям, почерком.
"Раз, два, три... Поехали. Немного о прошлом, немного о будущем. Немного об отсутствующем настоящем. Нам всем иногда приходится думать об этих странных и сложных в своей абстрактности вещах - но иногда это становится основным поводом для размышлений. И это "иногда" для меня стало слишком долго тянуться... Только и делаешь, что думаешь о прошлом и стараешься к черту послать будущее. Почему?
Не знаю, если честно. Просто потому, что я в него не верю, наверное. Я вообще ни во что не верю, эту нашу заповедь я все-таки запомнила... Бом-бом, бом-бом - часики в сознании. О чем я думаю еще? О душе. Есть ли она, как думаешь, my dear diary? Черт его знает... А верить бы хотелось.
Рай и Ад пусты, помнишь? Нас всех ждет... Что-то иное. Может быть, Дорога, про которую рассказывала Карина?
Птицы кружатся над городом. Завтра взойдет Солнце, и все начнется сначала. День и ночь, ночь и день - все бесконечно, будто спираль. Уносит нас вперед... В ту же бесконечность. К Дьяволу все!
Свечи горят. На ночь надо потушить."
Перо (дева из принципа, известного только ей, писала исключительно перьевыми ручками), внезапно замерло, чуть подрагивая в пальцах Миледи, сама же она задумчиво вгляделась в отражение язычка пламени от свечи в черном камне кольца на своей руке. Похоже, этот факт чем-то немало удивил Шидар, и на миг бровь ее скользнула вверх, но тут же оборотень снова взяла над собой контроль, и снова спряталась за видимым контуром.
Краем глаза дева продолжала следить за своей соседкой, хотя и без особого интереса. Даже то, что Вероника точила меч, Огонька явно не заинтриговало - опыт в созерцании и использовании холодного оружия у нее был достаточно велик для того, чтобы не удивляться любым его образцам.
Бросив свой блокнот на кровать, Шидар встала и прошлась босыми ступнями по чуть теплому полу, медленно подошла к окну и остановилась, облокотившись руками о подоконник. На небе уже давно встала Луна и насмешливо косилась на силуэт в проеме окна, лаская холодными лучами тонкий профиль девы. Та стояла, будто статуя, закинув голову и внимательно смотрела наверх, пытаясь будто бы найти на небе что-то такое, что было недоступно другим.