Самое страшное - попасться.
Когда личность Кеши смогла выбраться наружу и взять контроль над телом, Мальвина уже успела залезть на чердак и разместиться в углу. Но сегодня даже ей находиться в подобном месте было не страшно.
Кеша не знала, зачем Мальвине понадобилось в три часа ночи появляться в столь страшном месте: пауки, что спускались на блестящих от света луны ниточках паутины мирно покачивались от любого движения и потока воздуха. Паутины также было достаточно в углах и на старых вещах, местами прогрызенных крысами. Это место было для Кеши воплощением мерзости и страха, но сейчас она находилась в трансе полнейшего безразличия, однако по коже то и дело пробегала мелкая дрожь. Здесь было темно и достаточно холодно, в лёгких оседала пыль, а через окно проникал яркий свет луны, освещающий напрямую, в основном, только стол посреди чердака. Данный стол тоже был покрыт тонким слоем пыли, лишь два отпечатка ладоней нашли свой приют на ящике. Их оставила Мальвина, которая в этом самом ящике нашла скальпель. Блеск металла будоражил её кровь, Кеша почувствовала, как сердце ускорило ритм. Пальцы крепко сжимали ручку скальпеля, до немного содранной кожи на ладони. Холод лезвия прошёлся по запястью с несильным нажимом, на тонкой полоске выступили бусинки крови. "Острый. И почти новый", - сделала вывод Кеша, поднося к губам руку. Металлический привкус на языке нравился ей ещё со школы, нередко отец сдирал кожу небольшими кусками благодаря ремню с клёпками, с точно такой же частотой и приходилось зализывать раны. Лиса оглядела себя, ей всё-таки было интересно, в чём пришла сюда Мальвина.
Сверху на девушке была чёрная толстовка на молнии длиной до середины бедра, во всю спину нарисован белый перевернутый крест. Она была ей малость великовата, но смотрелось по-детски мило. Капюшон с прорезями для лисьих ушей был одет на голову (где ему, собственно, и место). Под толстовкой одета кислотно-зелёная майка, виднеющаяся под расстегнутой на одну четверть толстовкой. На ногах красовались узкие светло-синие джинсы, с дыркой для хвоста. Вообще, система отверстия для хвоста чуть сложнее: вырезаешь круг, разрезаешь прямой линией до пояса, на одной части делаешь дырку, на второй - пуговицу. Ещё эти джинсы были "испорчены" чёрными нитками на бёдрах сверху, расположенных как шнурочки корсета. Кеша провела пальцами по ниткам - ногти зацепляли их, что казалось очень приятным. Про чёрные кеды на высокой подошве с кислотно-зелёными шнурками, под стать майке, сказать, в принципе, нечего. Артефакт не был ни разу снят с пальца с того самого дня, как Кеша приобрела его. Волосы были распущены и неопрятными: кое-кто не удосужился причесаться.
На счастье всё той же Кеши, Мальвина заботливо убрала ближайших пауков потоками воздуха. Их паутины безвозвратно разорвались и теперь уже никто не знает, куда они попали. По старой памяти у девушки болела спина. Боль, одиночество и растерянность накатили с новой силой, когда Кеша вспомнила о страхе Джозефа. Она поджала колени к себе, обняла их и, растворившись в темноте и воспоминаниях, уткнулась лбом в них.

Уши были прижаты к голове, что означало только одно - их обладатель спит или расстроен. Не больше, чем через минуту, сладкая дрёма была прервана хлопком по столу, который заставил Кешу от неожиданности вздрогнуть. Медленно подняв голову и открыв глаза, лиса сфокусировала взгляд на юноше, который расселся на столе. Его первую многословную тираду Кеша пропустила мимо ушей, да, мимо всех четырёх. Ей было всё равно, кто это и что он тут делает, но его наглость и излишняя шумность раздражали. Помотав головой пару секунд, чтобы волосы как никак легли прямо, лиса убрала пряди с лица и встала с пола, облокотившись на стену. В кармане джинс она нашла пачку сигарет и зажигалку. "Здесь же чердак, кто мне что сделает?" - подумала Кеша, доставая из пачки сигарету и зажимая её между зубов. Пачка отправилась обратно в карман, а зажигалка в виде пяти кусочков шоколада была использована по назначению и убрана к своему любовнику Мальборо. Красный огонёк на конце сигареты - это наверное всё, что можно было увидеть в непроглядной темноте чердака, если брать во внимание ещё тот факт, что девушка находилась в углу. Кеша с абсолютно каменным лицом начала подходить к юноше, убрав руки в карманы толстовки.
И подошла она настолько близко, насколько то позволял стол. Если бы ситуация была другая, лиса бы прижала его к стене и сама бы прижалась к нему. Эта дистанция называется "интимно-личностный тип беседы", которую позволить себе было настолько нагло, насколько они с этим юношей знакомы. Пальцы правой руки уже держали сигарету, а затяжка с последующим выдохом дыма в лицо новому собеседнику подарила ощущение тяжести в горле, чего-то невыносимо сладко-солёного в лёгких и свободу.
- Расслабься, детка, - Кеша провела ногтем по его бедру, наклоняя голову, тем самым позволяя увидеть гетерохромность своих глаз.
Для появления Мальвины было ещё слишком рано, мысль об этом заставила лису ухмыльнуться и дёрнуть пушистым белым хвостом, как бы показывая его юноше для оценки. Лисьи уши стояли торчком, что означало интерес. Да, ей было всё равно, кто он и что тут делает, но всего лишь это. Ей была интересна его реакция, как он поведёт себя в той или иной ситуации, уровень его силы в конце концов и то, на что он способен.
- Мне нет до твоего присутствия здесь дела. А что касается двери, - затянулась, неизменно выпуская дым юноше в лицо, - Тебе не кажется, что раз я сюда вошла, она не заперта? Кому придёт в голову идея закрыть чердак в три часа ночи? - наглая ухмылка.
Из пореза, оставленного скальпелем на запястье, всё еще бежала небольшая струйка крови. Кеше было жалко, что она пропадёт просто так, поэтому девушка "вытерла" её о щёку юноши, неизменно оставаясь спокойной и чуть приобнимая его за шею.
- Но если она всё же заперта, - в глазах мелькнул азарт и предвкушение, - То я так просто тебя отсюда не выпущу.

- Я не люблю табачный дым, я не люблю людей с пустыми глазами, я не люблю прикосновения и я не салфетка. - мысленно Кеша отметила все четыре "не", чтобы в будущем знать способы, как можно юношу разозлить.
"Пустые глаза и отсутствие целой души - разные вещи. Мальчик попутал немного". Его реакция на свои действия очень порадовала Кешу. В остальном ситуация крайне ей не нравится: её уложили на стол, держат за шею, ещё и сигарету выбросили. Была бы тут Мальвина, она бы наверно истерично расхохоталась и сразу же применила силу. Кеша же будет терпеливо ждать определённого момента, когда ситуация накалится до предела и другого выхода у неё попросту не будет. Хотя, кажется, она сама этого добивается, разве нет? "Как говорят, глаза - зеркало души. Если отсутствует душа, значит и глаза должны быть пустые. Тогда всё правильно".
- А если до моего присутствия тебе нет дела, можешь представить, что меня здесь нет и вернуться на свое место, надеюсь мы понимаем друг-друга?
Подступающая паника, слава Богу, ушла быстро, ведь её шею благополучно отпустили. Но подниматься Кеша не спешила, оценивая ситуацию и формулируя мысль. Тихий смех вырвался случайно, когда она встала на ноги и приводила себя в порядок. Капюшон был снят с головы, представляя взору белоснежные волосы, которые как будто отражали свет луны. Руками Кеша проверила целостность серёжек в лисьих ушах, и отряхивая прилипшую к спине пыль, пробурчала:
- Ну что за наглость, ещё и силу применять вздумал.
Наконец, когда пыли на одежде и волосах не осталось, Кеша выпрямилась и уже закуривая вторую сигарету, начала упрекать юношу в нелогичности своих слов и действий:
- Нет, ну ты прикалываешься или ты серьёзно сумасшедший? Не больше пяти минут назад ты достаточно феерично привлекаешь к себе внимание, потом говоришь тебя не замечать, - хотя кто бы говорил, сама нелогичностью страдает.
Кеша уселась на стол, на котором совсем недавно ещё лежала из-за прихоти, желания, или чего там ещё, этого юноши, поэтому новой пыли на пятой точке не намечалось. Нахмурив брови, она села по-турецки и стала спокойно курить, изредка дёргая чёрным кончиком хвоста. Кеша абсолютно не понимала и не знала, что ей делать и что будет дальше. С одной стороны ей хотелось дать парню по морде за шум, наглость и выкинутую сигарету; с другой ничего не делать, а лишь наблюдать за тем, что он будет делать. Решив действовать по второму плану, лиса глубоко затянулась. Дым ласкал лёгкие и щекотал в горле, привычно тяжёлый вкус Мальборо уже, в принципе, и не казался таким тяжёлым. Отсутствие потоков воздуха позволяло делать плотные кольца дыма, чем Кеша и пользовалась. Она рассматривала каждое кольцо в отдельности, наблюдала, как они растворяются в воздухе и как увеличиваются в диаметре за несколько секунд. Кинув косой взгляд на товарища по несчастью (хотя быть запертой на чердаке таким уж несчастьем для неё не было), девушка ровным голосом, но не очень хотя говорить, таки сказала:
- Реши уж, что тебе от меня нужно. Внимание или невнимание.
"А то задолбал уже. Успел".

Отредактировано Michel (2012-03-28 16:29:38)

Человеку очень легко умереть. В принципе, это его главная цель, только он её не признает и не понимает, что стремится именно к ней. Пусть не сердцем, не душой, не глазами, не разумом, но в подсознании, да и просто из-за такого вот неприятного правила жизни, каждый к этому стремится. Другой разговор - моральная смерть. Это более изысканно и красиво, нежели физическая смерть, и когда человек умирает внутри себя - это означает его полную неконтролируемость и несоблюдение нравственных правил. Свою моральную смерть человек выбирает сам, он держит верх над смертью, а когда понимает, что уже готов морально умереть - ищет наиболее красивый способ.
Сама Кеша не раз задумывалась о том, почему ведёт себя так неадекватно. То ли раздвоение личности играет свою роль, то ли та самая моральная смерть, то ли из-за действия тёмной ауры Мьёлнира. Да чёрт вообще сейчас что разберёшь, ведь юноша, который так мило разлёгся на столе, задел Кешу за живое. Когда он произнёс "хоть плюйся кровью", её лисье ухо невольно дёрнулось. Девушка повернулась к нему, опять натягивая на голову капюшон, запоминая его образ. После нескольких секунд разглядывания собеседника, Кеша встала со стола и посмотрела на свои бледные руки, заодно и поправив кольцо.
- Когда страдаешь раздвоением личности и не помнишь, что делала твоя другая личность, как-то отстраняешься от мира, но продолжаешь любить жизнь, - взгляд пустых глаз, как и прежде, на безразличном лице, снова посмотрела на юношу, - А сколько проблем из-за этого... В общем, тебе не понять.
Тон голоса был сухим, но на удивление ровным. Кеша могла много чего ещё сказать, но решила, что одного только упоминания о раздвоении личности хватит. Ей до этого не приходилось быть запертой где либо и с кем либо, обычно она запиралась сама в полном одиночестве. "Ну а в целом, зачем я перед ним оправдываюсь и почему всё это объясняю... Неизвестно".
Медленные шаги, будто от бессилия, прижатые к голове уши, свободно болтающийся хвост. Что это было за чувство? Странное такое, имеющее вкус горечи. Отчаяние, уныние? Или нечто более угнетающее, как понятие своей же неадекватности смешанное с оценками общества? Наверное, всё сразу. Пока девушка подходила к углу, она успела показать юноше фак даже не смотря на него, со словами:
- Меня Кешей звать. А вот Мальвина более неадекватна, чем я,-  дойдя, наконец, до своего излюбленного угла, она уютно пристроилась там, вновь сев на пол и поджав колени, - Поэтому, раз у тебя обо мне мнение ненормальной, не трогай меня - и не увидишь Мальвину.
Кеша вспомнила про скальпель. Рука полезла в карман толстовки, нащупала холод металла, и вот уже второй порез покоился на запястье левой руки. Её на первый взгляд суицидальные наклонности были вовсе не ими. Это порезы ради порезов, ради крови. Можно было сказать, что это старая привычка - боль. Незамедлительно убрала скальпель обратно, положив руку тыльной стороной ладони вниз на пол, наблюдая за тем, как капли крови стекают на поверхность. Отдельные бусинки казались ей шаровидными сердечками.
- Я даже не полноценная личность, - хрипло и тихо сказала Кеша, чувствуя внутри себя пустоту и тяжёлых холодных змей.
На этот раз подушкой служил хвост: он лежал на коленях и она уткнулась в него носом. Могло показаться, будто она его целует из-за странного шевеления, но Кеша лишь обкусывает до крови губы.

После всего услышанного, внутри у Кеши осталось лишь одно чувство - шок.
Ей даже не удалось сохранить безразличного лица, в глазах читалось искреннее желание покоя. То, до чего она не так давно смогла дотронуться, медленно но верно начинало её бесить. И каждое его слово вонзалось в душу Кеши длинными иголками. Они дотрагивались концами до самого сокровенного, что в ней было. Каждое слово вызывало ряд мыслей: гневных, печальных, обидных, некоторые были даже милыми, но целостная картина этих мыслей буквально выжимала из девушки всё. Картина в её голове была такая: некий демон держит в руке длинную иголку, и будто на шампур, накалывает чувства и части души, незамедлительно отправляя их к себе в желудок. Лисица нахмурилась, неохотно вставая с пола с дрожью в руках. Она сжала пальцы в кулаки для того, чтобы успокоиться.
- Первое, - она сделала шаг вперёд, - Не лезь мне в душу.
Кеша смотрела под ноги: на свои следы на пыльном полу, на паутину возле старых вещей, на мелькнувшую перед ней крысу. Девушке крайне не хотелось смотреть юноше в глаза, Кеша даже не совсем понимала, что делает. Ей просто хотелось покоя, тишины и одиночества. Хотя она считала, что быть здесь с кем-то - это крайне забавно.
- Второе, - ещё один шаг вперёд, - Я попросила тебя меня не трогать.
С каждым шагом ярость и злость увеличивались. Лиса уже старалась ненавидеть его всем своим естеством, пока это плохо выходило, но отголоски личности Мальвины, да и вообще вся эта змеюка рвалась наружу, поэтому это даже помогало в не особо-то хорошей цели Кеши. И, к слову, о змеях. Те, которых девушка чувствовала внутри, когда ещё сидела в углу, зашевелились, что явно было не к добру. Кеша пресекала любые попытки Мальвины выбраться, запирая её в некой клетке из костей, как птицу.
- Третье, - лиса ухмыльнувшись подошла к столу и театрально красиво стянула юношу за ноги со стола, позволяя тому не менее красиво упасть на пол, - Не говори глупостей.
Девушка поспешила отойти от собеседника, чувствуя, будто бы перешла грань, и за свой поступок ответит, но она просто не смогла сдержаться. Да и инстинкт самосохранения молчал, и уж тем более Кеша не думала, что этот мальчишка способен её убить.
- А раз счастье в искренности, то я тебе вот что скажу, - отойдя к стене и прислонившись к ней, продолжила: - Я хочу тебя ненавидеть за то, что ты говоришь правду.
Морально лисица была готова к драке. "Дай мой внутренний Бог сил, да и если ситуация будет слишком жаркой, я обниму Мальвину внутри и провожу её на сцену".

- Ну и что мне с тобой сделать? - от этих слов Кеша незаметно вздрогнула, даже скорее чисто внутри себя.
Что дальше делать она не представляла: потихоньку, небольшими шагами, инстинкт самосохранения вновь давал о себе знать. Однако шаги были настолько маленькими, что всю серьёзность ситуации лисица оценит только после совершённого. Как говорят, лучшие решения приходят после того, как они уже не нужны, ибо всё уже сделано.
- Я не вижу в тебе страха, я чую твое желание. Желание и готовность...неужели ты хочешь со мной померяться силой? Или нет, ты хочешь чего-то еще...
Кеша со слегка озадаченным видом наблюдала за следующим действием юноши, стараясь запомнить текстуру его кожи. На самом деле она старалась запомнить всё и всех, с кем когда либо контактировала. Даже люди, которые совершенно случайно в толпе задели её по плечу, представляли интерес. Поступок юноши показался ей немного странным, но для следующих слов вполне правильным:
- Один только Бог знает, о чем ты думаешь. Однако спешу тебя разочаровать. Я несобираюсь причинять тебе столь желанную боль.
Негромкий смех. Чуть хрипловатый и злобный, доказывающий томящуюся внутри ненормальность и безумие. Кеша повернулась к стене и уже остывающей на руке кровью написала всего три небольшие буквы - Т И С, спев слова из песни:
- Мы любим любовь к жизни, мы чувствуем боль как потерю девственности, вынашиваем в себе святыню и пытаемся уйти от ответственности... - буквы не имели ничего общего со словами из песни, но она спела их для поддержания темы о боли, особенно выделяя вторую часть, - Если ты думаешь, что всё это я сделала сама - ты ошибаешься. Мной из всего этого сделаны лишь два пореза, при тебе, и то неглубоких и просто потому, что у меня, считай, ностальгия по папочке алкоголику и матери наркоманке.
Кеша повернулась к юноше, вновь занявшего своё место на столе. Её удивляла эта "любовь" к пыльному столу, но вспоминая свои поступки, да и подавленное желание сделать нечто ещё более неадекватное (ну уж совсем неадекватное, если быть точнее), то даже не думала осуждать его за это.
- Ты напоминаешь мне моего лучшего друга детства, - размяла шею, после чего наклонила голову, - котооорый, знаешь, захотел от меня избавиться, когда узнал, что я лиса. Но главная суть в том, что он и его семья были верующими, а по "Божественной комедии" Данте предательство - худший из грехов.
Лиса поднесла руку к губам и слизала остатки крови. Опустила рукав толстовки, наклонила голову в другую сторону. И продолжила вспоминать Джозефа:
- Надеюсь, он, такой милый, маленький и невинный, боящийся боли, с таким сладким привкусом губ, - прислонила палец к губам, как будто запрещая себе хитро улыбаться, что, конечно же, не получалось, - Сгорит в аду как крыса.
Характерный для крысы писк, достаточно продолжительный и до ужаса жалобный, был издан бедным животным под столом. А бедным, потому что Кеша кинула в крысу аэрбол. Не убила, но сломала переднюю лапу. Перепуганное серое создание молниеносно скрылось в дырке в стене. Лисица же снова подошла к столу, беззаботно и искренне улыбаясь. Интуиция подсказывала ей, что юноша уснул, но сильного значения она этому не предала, наклонившись над его головой и чуть коснувшись губами волос. "Как только можно уснуть в таком месте, с таким человеком, как я?" - Кеша выпрямилась и дёрнула ухом, не отрываясь смотря на лежащего перед ней создания, "Вообще, он по манерам на кота похож. Да и какое ему дело есть до моей жизни? Хотя это достаточно интересно".

Легче всего остального, да и банально проще, выдавать себя за абсолютно другого человека. Лицемерие, маскировка, глупая детская игра в других - та простота и та идиллия, которая была разрушена. Медленный вдох и выдох. Кеша провалилась туда, куда никогда не хотела бы попасть. В темноту. Точнее, это было похоже на космос. Там непроглядная по своей сути темнота, но горят лампочки-звезды, висящие на тонких белых нитях. Видимо, здесь нарушена гравитация: квадратные платформы из металла держатся на уже ржавых цепях, прикованных концами ко дну этого места, а стоит ступить на одну из них - они мирно покачиваются и наклоняются. Высокие деревья с шикарными кронами растут на платформах, впиваясь своими корнями в хранящую чудовищ темноту. Корни извиваются и сплетаются с разных платформ, представляя взору невероятные узорчатые картины. Метровый морской конёк, излучающий холодный свет, летает среди лампочек, освещая различную часть площади снизу - в зависимости от "заряда" конька. Но что самое важное - это двухэтажный уютный домик. Вдох. Кеша делает шаг вперёд, и перед ней моментально врезается в метал огромная игла, скинутая кем-то и откуда-то. Выдох, закрытые глаза. Ещё один шаг вперёд, ещё одна игла врастает в платформу, образуя перед девушкой икс. Лиса касается поверхности - наэлектризованные холодные льдины. Рукой она рисует перед собой знак бесконечности, иглы трескаются и красиво рассыпаются, покрывая большими снежинками ветки деревьев.
В этом домишке находится всё то, что дорого Кеше. То тепло и уют, которые она забыла. Доброе, ласковое и готовое забрать её обратно и избавить от боли. Сердце пропустило удар, когда до "мёртвого" сознания дошло, что это были за иглы. Мальвина. Несомненно, змейка не хотела пускать Кешу туда, стремясь сделать из неё свою копию. Тогда она бы исчезла, и уже, наверное, навсегда, телом завладела бы Фурия.
Во время полёта по "внутреннему космосу", лисица просто стояла на месте со стеклянными глазами. Казалось, что она статуя, но временами спотыкающееся сердце и появляющаяся улыбка давала понять, что это живое существо.
Кеша. Такое доброе имя человека, с такой гадкой тварью в душе.
И её саму начинало от себя тошнить.
Попадание в собственную ловушку внутреннего мира позволило девушке пропустить достаточно неприятный момент с крысами. Кожа обрела холод, присущий, разве что, трупам. Понижение температуры было вызвано тем, что в организме замедлились все процессы, включая сердцебиение. Голова наклонилась в сторону: волосы упали на лицо, из-за чего Кеша немного напоминала девочку из "Звонка", Самару Морган, но лисичке было с ней не сравниться.
Девушка очнулась полностью лишь тогда, когда юноша сказал следующее:
- Ведь ты тоже пытаешься выжить...жестоко, нагло, ты даже сошла с ума ради этого.
И была, наверное, даже приятно удивлена, когда обнаружила его руку у себя на щеке.
- Да какого чёрта тут вообще происходит, - совершенно не в тему сказала Кеша, говоря скорее о том, где она побывала, а не о ситуации вокруг. Дружеский жест крайне её удивил, но, помотав головой, она лишь смогла натянуть улыбку, - Иногда "сойти с ума" означает влюбиться, - на грани слышимости сказала лиса.
Но опять удивление сверкнуло в глазах. Стол. Опять этот проклятый стол. "Может, хватит валяться на этом столе?"
Девушка прижала уши к голове и опустила хвост. Это смотрелось по-детски невинно, как будто она извиняется перед котом. Лиса опустила голову, скрывая еле заметный румянец, и тихо сказала:
- Обними меня.

Что значит просьба обнять тебя, когда человек, который должен её выполнить, считает тебя ненормальной? Это что-то возвышенное, но выходящее за все нравственные рамки. Никакими словами точно не объяснить те чувства, которые появляются в тот самый момент, когда чужие руки касаются тебя и прижимают к своему обладателю, повинуясь тебе. С одной стороны появляется мысль о том, какого это - обнимать сумасшедшую лису с холодной кожей (к которой, к счастью, юноше не удалось коснуться напрямую), и уши предательски стоят торчком, показывая заинтересованность. С другой - Кеша нагло грелась и тайно наслаждалась моментом, прижимаясь к любителю столов. Положив левую руку ему на талию, она мило улыбнулась внутри себя и отмечая то, что особой разницей в росте они не обладают.
- Почему ты это сделал?
Сухость в голосе была явно нежелательной, но она появилась как бы случайно, независимо от Кеши. Привыкнув к объятиям, оная смогла избавить себя от румянца, который никогда ей не нравился. Стыд и смущение... Она ненавидит эти чувства. Интуиция подсказывала, что юноша был не слишком уверен в своих действиях: осторожность в выполнении, шумное сглатывание. "Это что, страх? Рассеянность? Удивление? Нервы? В любом случае, он решился меня обнять".
- Впрочем, можешь не отвечать, если не хочешь или не знаешь ответ.
Девушка медленно убрала руку, проводя пальцами четкую волнистую линию на спине и боку кота, дёрнув хвостом. В следующее мгновение она сделала шаг назад, освобождаясь от рук, что получилось без особых усилий. На лице опять было безразличие: это так странно, столь часто менять маски, не давая толком прочувствовать красоту и непостоянство каждой из них. Сделав ещё шаг назад, на губах лисицы проскочила тень ухмылки. И вот, спустя пару шагов, она оказалась у стола, стоя к нему лицом, уже проклиная его наличие здесь. Пальцы невольно оставили пять дорожек на его пыльной поверхности. К счастью, он был не столь тяжелым и большим, что позволило Кеше с определённой концентрацией сил перевернуть его, что называется, на бок. Потоки воздуха послушно танцевали под руками - это и было главным фактором в её силе.
- Меня задолбал этот стол, он тебе не любовница, - пояснила свои действия девушка, поворачиваясь к коту.

Капля за каплей некое существо, живущее внутри Кеши, ломало кости самых худших её дней. И, о Боже, о какой грубости может идти речь? Сами процессы переломов были настолько нежными, что тошнить начинало уже тогда, когда возникала сама идея действа.
Музыка в душе, вера в сознании, а внутри ножи. Хочется написать "о таких говорят...", но такого понятия просто не существует. Невозможно найти одно такое слово, характеризующее Кешу полностью. Это надо придумывать какой-нибудь красивый набор букв и заносить его в словари, но это слишком сложно. Вообще даже страшно говорить о Мишель в целом. Легче сказать, что она Никто.
Лиса смотрела собеседнику в глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то нечеловечное. К сожалению или к счастью, ничего подобного она там не нашла. Глупо было думать, что она найдёт там что-то родное: в её глазах обычно безразличие с кислотной примесью холода и жестокости. В лёгких, именно в лёгких, неприятно закололо, когда кот обрушил на лисицу шквал вопросов. И, казалось бы, ответы на них очевидны - лежат на поверхности, а если застрять во взгляде монохромных глаз - можно найти ответы абсолютно на всё, связанное с ней. Несомненно, что глаза - зеркало души, но в это зеркало нужно ещё уметь правильно смотреть.
Кеша с интересом наблюдала за действиями юноши, наклонив голову. Она запоминала каждый жест, каждое слово и действие, каждую интонацию и нотку в его голосе, любой малозначительный взгляд и даже простое моргание - весь его образ собирался в голове, как паззл. Единственный вопрос заставил её ухо дёрнуться - "почему ты холодная?" и последующая попытка согреть дыханием руку. "Бесполезно, пока не стабилизируется сердцебиение" - подумала девушка, даже не пытаясь вырвать руку. Из-за поцелуя по спине пробежали мурашки, благо на сей раз более видимых признаков нечто похожего на благодарность и удовольствие не было. Кеша сделала шаг в сторону, когда юноша сел на пол. Она повторила его действие, сев на расстоянии одного метра от него, также облокотившись на стол. Кеша, ведомая каким-то странным внутренним желанием... Знаете чего? Такое милое, романтичное (если у неё вообще есть понятие о романтике), отчасти глупое и странное для такой, как она. Сесть рядом, переплести пальцы, положить голову на плечо и заснуть с незнакомым человеком, как будто это её любимый человек. Да, вот так всё просто и беззаботно, как будто они - вовсе не они - а дети. Дети, переодетые во взрослую жизнь.
- Пять "почему" и одно "зачем", - сделала вывод Кеша, достав многострадальную пачку сигарет и рассматривая её, проводя ногтем по названию. "Мальборо" - прочитала про себя девушка, не собираясь закуривать ту последнюю сигарету, что осталась там.
- Задай конкретно один вопрос, на который сильнее остальных хочешь получить ответ.
Лиса улыбнулась. Забавно было сидеть в метре от кота, крутя в руках пачку и изредка дёргая хвостом, мирно лежащем на полу и слегка касавшемся кончиком бедра собеседника (чему большое значение девушка не предала, ведь хвост как будто жил отдельной, своей собственной жизнью, которая, кстати, выдавала некоторые личные вещи Кеши и которая была практически неконтролируемой).
- А ты знаешь, что звёзды - это дыры от пуль? - прошептала Кеша, при желании и концентрации на звуках это можно было услышать.
В голове неожиданно созрело ещё одно желание, связанное уже лично с ней. И сформулировать его можно так: застрять в пучинах своего внутреннего космоса, своего мрака и дна, но с тем добраться до того домика и стереть человечность с его стен. "И в какую бездну толкнёшь меня ты? Спасёшь или морально убьёшь? Заставишь жить или продолжать сходить с ума? И какой вопрос ты задашь?" Вероятность того, что Кеша провалиться в темноту, была больше всего, ведь из-за медленного сердцебиения мозг начинал плохо работать. Как сердце "разогнать" - она не имела понятия, считая, что раз кому-то вздумалось создать эту проблему, значит, этот кто-то её и решит. И Кеша была уверена, что ей не дадут провалиться и умереть. Не сейчас.